Листы дневника. Том 2

Тамдинг принес с базара книжку на хинди "Парахамса Нараяны" о пророчествах, касающихся настоящего времени и ближайшего будущего. Очень любопытно, ибо совпадает во многих частях и с другими слышанными пророчествами в Монголии и Тибете. Затем передавали пророчество Баба касательно тех же времен и событий, но в ином варианте, который показывает, что источники были какие-то иные. Наконец, Теджрам принес пророчество сикхов Гуру Говинда, в котором упомянуты еще более интересные подробности. А ведь это пророчество очень старое. Сикхи, очень почитающие своих Гуру, уже выполняют часть этого предсказания.

Незадолго раньше в местности ходила запись одного ученого брамина, разными вычислениями определившая скорое наступление Сатья Юги[70] — она должна начаться в 1942 году. Этот же срок упоминается и в других предсказаниях. Удивительно подумать, насколько где-то в толще народной происходит какое-то замечательное течение, которое прорывается наружу в самых удивительных формах. Ко времени все эти легенды, пророчества, предания сплетаются в один многозначительный венок.

Сложный ход событий, казалось бы, протекающий поверх человеческой логики, находит ясное объяснение. Остается вспомнить речение, что "сказанное так же верно, как под скалою Гума[71] лежит пророчество". Кто найдет его? Исследуя все эти части народной мозаики, можно удивляться разнообразию источников ее. Ведь говорят разные народы, языки которых совершенно различны, а между тем высказанные сроки и данные странным образом совпадают. Когда вы слышите одну часть этих прозрений, вам может показаться, что это какая-то чисто местная легенда, и неопытный слушатель отнесет ее в разряд сказок и досужих небылиц. Но совсем иное чувствуется, когда вы складываете вместе слова многих народов, сказанные на протяжении нескольких веков. Эти люди фактически друг друга не знали, и мыслили они в совершенно разных направлениях. А старинные языки их многих слов, а в особенности слов современных нам, вообще не имеют. Но под всем этим разнообразием чувствуется одна мысль, одно таинственное знание и прозрение. К тому же авторы многих таких пророчеств почти безвыездно находились в своих ашрамах[72] и монастырях, иногда вообще не соприкасаясь с внешним миром. Кто-то отнесется научно к этой живой легенде, творимой многими народами. Под разными именами можно узнавать те же местности и те же события. Теперь уже поняли, что фольклор составляет интересную научную область. Так же точно и многозначительность народных пророчеств сделается научным достоянием. Ведь не в какие-то отдаленные века творится живая народная легенда, но она куется и сейчас и мудро толкует о мировых событиях.

(1940 г.)

Публикуется впервые

Опять Америка

Зина, Франсис, Катрин, Инге, Дедлей, Морис, Стоке, все Вы и многие другие, и многие знают всю ложь Люиса Хорша, Нетти Хорш и Эстер Лихтман. Вы все отлично знаете, что деньги, которые Хорш пытается взыскать с меня, вовсе не были взяты мною, но представляют из себя суммы на экспедицию, которая была финансирована американскими учреждениями. Вы знаете, что Хорш вынудил меня дать ему векселя как бы для каких-то его технических обстоятельств, и тут же он дал письмо 8 декабря 1924 года, аннулирующее эти векселя. А теперь этот лжец и клеветник вводит суд в заблуждение, говоря, что это его письмо относится к каким-то другим суммам. И никто его не спрашивает, какие же это были другие суммы? Это лишь один из ярких примеров лживости и злонамеренности Хорша. Такую же ложь он выказал и в деле с картинами, которые вовсе не составляют его частную собственность, как он, желая их присвоить, теперь лжет, а являются собственностью нации, охраненной Пейнтингс Корпорешен, созданной для безопасности этих картин.

Казалось бы, Хорш ясно показал, что картины эти не его собственность, когда он подписывал постановление Совета Музея — декларацию 1929. года. И в этом случае Хорш лжет и даже вводит в заблуждение Правительство Америки, уверяя, что картины эти его частная собственность. Найдя адвокатов по нравственности своей, похожих на него самого, Хорш лживо пытается доказать, что "Мастер Институт Соединенных Искусств" вовсе не наше общее учреждение, а его личная собственность. При этом он с помощью жены своей совершает подделку и манипулирует домашней "копией" с никогда не существовавшего документа. Необъяснимыми таинственными способами Хорш достигает, что суд принимает его подделку, тогда как, казалось бы, ни в одном суде всего мира не могут принять во внимание никем не заверенную домашнюю фабрикацию.