Читаем Листы дневника. В трех томах. Том 3 полностью

Сейчас пришли два пакета с холстом. Холст хороший. Большое, большое спасибо. Не знаем, сколько он стоит. Будьте добры, сообщите. Право совестно, что из-за куска холста приходится беспокоить, но положение таково, что каждая малость стала недосягаема.

Вот посылка маленького эскиза, кроме цензуры, требует еще особое экспортное разрешение, а теперь еще новость: на посылке должна быть печать от банка. Что общего между рисунком костюма и банковской печатью?

Особенно обидно, когда всякие затруднения пресекают Культурную деятельность. И без того война внесла столько одичания, а тут еще каждое культурное проявление усыхает. А каково все отражается на молодежи! Каждая болезнь истощает надолго, а тем более болезнь Культуры залечивается трудно. Долго я был в школьном деле и знаю, что малейшее понижение уровня уже трудно побеждаемо.

Переживем! Трудимся, насколько обстоятельства позволяют. Как хорошо, что Вы все работаете на культурной пашне. В работе забываются всякие тернии. Обидно, что переписка с Москвою так затруднительна. Непонятно, отчего письма от Б.К. прекратились с конца 1942-го. По последнему письму было ясно, что через несколько дней последует продолжение, и вдруг все пресеклось. Казалось бы, что победное шествие русского войска должно лишь облегчать сношения с союзными странами, а на деле выходит как-то иначе. Конечно, все мы знаем лишь радио и газеты, а жизнь так сложна.

Краски оказались масляные, а я для темперы употребляю лишь в порошке. Масляные пригодятся Светику. Вот если бы еще один такой же кусок холста! Помечайте, от которого числа доходят весточки, чтобы знать, не потерялось ли что-нибудь. Каждое Ваше письмо читаем и перечитываем — радость! Пусть Галя по-русски пишет. Как здоровье Касатика? Крепко Вас всех обнимаем — еще раз спасибо.

6 октября 1944 г.

Публикуется впервые

Не болей!

"Не болей! Придется для Родины много потрудиться".

Вот уже более полувека это напутствие[88] звучит. Так ясно помню залы Академии и густую толпу народа. Он все же увидал и через головы властно приказал. Он умел мощно послать благой приказ.

Вот и трудимся. Все мы трудимся именно для нашей любимой Родины. Знаем, что такие труды не по сердцу многим, не любящим народ русский. Немало претерпели мы всяческих козней. Но ведь и враги полезны. Они — как точило для меча. А то чего доброго еще заржавеет оружие.

И болезней за полвека было немало. Пугали тяжким исходом, но приказ звучал, и воля не ослабевала. А сколько опасностей было пройдено! И тонули и замерзали — чего только не было. Но воля не ослабела. А сколько клеветы и вражеских подкопов ограблений, но воля не слабела. Шли трудными перевалами. Иногда казалось, что уже не взойти выше, но высота оказывалась преодоленной. Иногда на узком карнизе над пропастью скала словно бы отталкивала от себя, но все же шли, и карниз оставался позади. Кружилась голова в реке с быстро мчавшимися льдинами, но смотрели поверх в спасительную даль.

На всех путях встречались добрые люди. Сами подходили — добром поминаем. В странах, претерпевших от нашествия, живы ли друзья? Привет им! В Праге на картине "Св. Сергий" была надпись: "Дано Преподобному Сергию трижды спасти Землю Русскую. При князе Дмитрии, при Минине и Пожарском и теперь". Перед самым нашествием друзья сокрыли эту надпись и в последнем письме известили об этом сокрытии. Теперь скоро откроют, если только вообще что-либо уцелело от вандалов. Сергиевы картины в Чехословакии, в Югославии, в Америке, в Индии.

Отстоял народ русский и свою землю и земли многих народов. Славянское братство, еще недавно забытое, опять ожило. Не болей. Превозмогай, чтобы увидеть дни великие. Да будет!

9 октября 1944 г.

"Московский комсомолец",

8 октября 1969 г.

Вперед (15.10.1944)

Спасибо за письмо от 31 Августа. Много в нем неожиданностей. Какая именно болезнь Б.К.? Не сообщит ли Д., в чем дело? И с какого времени Б.К. в госпитале? Удивителен эпизод с Валентиною. Все это печально! Может быть, были и какие-нибудь иные причины? Общество А.Й.[89] начните спокойно. Пусть приходят — беседуют без хлопот. Жалеем о Ваших сведениях о Мур[омцевых]. Ничего не поделаешь.

Получены два пакета холста от Муромцева. Большая радость. Холст хороший, очень пригодится. Взяли 41 рупию за пошлину, какая же цена самого холста? Напишите. Краски оказались масляные, а я употребляю для темперы в порошке — эти Светику для масляных картин будут хороши. Если бы Мясин заплатил — можно за холст отдать. Отсюда денег невозможно переслать.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Чикатило. Явление зверя
Чикатило. Явление зверя

В середине 1980-х годов в Новочеркасске и его окрестностях происходит череда жутких убийств. Местная милиция бессильна. Они ищут опасного преступника, рецидивиста, но никто не хочет даже думать, что убийцей может быть самый обычный человек, их сосед. Удивительная способность к мимикрии делала Чикатило неотличимым от миллионов советских граждан. Он жил в обществе и удовлетворял свои изуверские сексуальные фантазии, уничтожая самое дорогое, что есть у этого общества, детей.Эта книга — история двойной жизни самого известного маньяка Советского Союза Андрея Чикатило и расследование его преступлений, которые легли в основу эксклюзивного сериала «Чикатило» в мультимедийном сервисе Okko.

Алексей Андреевич Гравицкий , Сергей Юрьевич Волков

Триллер / Биографии и Мемуары / Истории из жизни / Документальное
Савва Морозов
Савва Морозов

Имя Саввы Тимофеевича Морозова — символ загадочности русской души. Что может быть непонятнее для иностранца, чем расчетливый коммерсант, оказывающий бескорыстную помощь частному театру? Или богатейший капиталист, который поддерживает революционное движение, тем самым подписывая себе и своему сословию смертный приговор, срок исполнения которого заранее не известен? Самый загадочный эпизод в биографии Морозова — его безвременная кончина в возрасте 43 лет — еще долго будет привлекать внимание любителей исторических тайн. Сегодня фигура известнейшего купца-мецената окружена непроницаемым ореолом таинственности. Этот ореол искажает реальный образ Саввы Морозова. Историк А. И. Федорец вдумчиво анализирует общественно-политические и эстетические взгляды Саввы Морозова, пытается понять мотивы его деятельности, причины и следствия отдельных поступков. А в конечном итоге — найти тончайшую грань между реальностью и вымыслом. Книга «Савва Морозов» — это портрет купца на фоне эпохи. Портрет, максимально очищенный от случайных и намеренных искажений. А значит — отражающий реальный облик одного из наиболее известных русских коммерсантов.

Анна Ильинична Федорец , Максим Горький

Биографии и Мемуары / История / Русская классическая проза / Образование и наука / Документальное