Листы дневника. В трех томах. Том 3

Вот и Новый Год! Будет ли он новый или опять старый — увидим. Может быть, вернее сказать: "еще один год". Бывало, мы никогда "нового" года не встречали, а провожали старый год с благодарностью. Каков новый год, еще неизвестно — пусть покажется. А в прошлом году — жили, трудились, творили, и за это спасибо. Беды миновали, трудности преодолевались, друзья обретались, и за это спасибо.

Как подумаешь о десятках миллионов несчастных, обездоленных, озлобленных — ужас берет. А радио кричит: "зима суровая, снежная", всюду недостача и как вопль отчаяния — забастовки! А цены растут, и нет надежды, что они "чудесно" опустятся. И в людях замечается какая-то смуть. Но все же скажем молодому году: переживем, не бывать бы счастью, да несчастье помогло. Поет баян: "Несчастья — радостей залог". Вот русские герои превозмогли беды и устремились к строительству. Любо читать и слышать о новой русской стройке.

Мудр русский народ. На призрачные заверения он скажет: "Мели Емеля — твоя неделя", а не то сурово отрежет: "Говори, что хошь, а цена тебе грош!". Велико и терпение народное, впрочем, Илья Муромец тридцать лет сиднем сидел, а какие подвиги потом натворил. Есть природная Культура в русском человеке. Сколько мудрых речений бывало в деревнях наслышишься, а ведь нам много довелось с народом беседовать. Вот и в 1926 году на сибирском пути к Москве мы встречали замечательных собеседников. Строители новой жизни!

В то же время в неких странах двуногие сотрясаются в нелепом джиттербаге. А колесо прогресса катится своим путем, отмирает одряхлевшее, нарождается бодрое преуспеяние. Народ мечтает о содружестве, а из него рождается добротворчество. И в эту чашу Культуры положим нашу лепту, где можно делом, а где мыслью, мысленным приказом. Если бы вся жизнь была сахарной, то ведь от сладости и оскомина бы набилась. Представьте, все кушанья на сахаре — какое отвращение! А где же тогда будет "соль земли"? Итак, "пер аспера ад астра"!

Помните об Уране, когда слышали? На небо поглядывали, а Уран-то оказался под землею, и весь мир заговорил о пресловутом Уране. Газеты опять говорят о волне преступлений в Англии. Говорят, что нынешняя зима будет труднейшей в Европе за триста лет со времени тридцатилетий войны: холод, голод, болезни. Все это Вы так же знаете, как и мы, но люди напоминают друг другу о бедствиях, как бы ища сочувствия. Но все же злоба шипит повсюду, а беспорядок — всюду, точно мусор после обвала.

Кончаю мой лист о дружестве: "Друзья, может быть вам кажется, что говорить о дружестве — труизм? Увы, сейчас это не труизм, но необходимость. Вот до чего дожили! И по какому такому щучьему велению снизойдет "благорастворение воздухов"? Ненависть, злобное подозрение не с неба свалилось. Люди ткали злобные легенды, копали могилы. Занятие темное!"

Улыбнемся к Новому Году. На днях поминали мы лондонскую легенду о том, что я не Рерих, а Адашев. И такая чепуха ползала по миру. Забавно, чего только не бывало! Еще в студенческие годы пришлось ставить живые картины на кавказском вечере. Понравились. Подходит Блох из "Новостей": "Вы ведь кавказец?" "Нет, я — питерский". "Ну, я все-таки напишу, что вы кавказец, картины-то очень хороши". Через год с Микешиным ставили картины на украинском балу в Дворянском Собрании. Опять вышло ладно, и на этот раз газеты назвали меня украинцем. Вот вам и биография! Впрочем, мы были и еще украинцами, когда у нас собиралось "нелегальное" общество имени Шевченко. Дид Мордовцев и прочие щирые, добрые люди. Живы ли? Тут же Микешин зарисовал председательствовавшего моего отца, и все подписались. Этот лист должен был быть в моем архиве у Б.К. — если архив вообще существует. Странно, о последних днях Б.К. мы так и не имеем сведений. Даже неправдоподобно.

К Новому Году думали, как опять потребовалось Знамя Мира — памятка о самом ценном. Думали, как оно окажется содружником, а когда-то, может быть, заместителем АРКА. Любопытно подмечать, как в жизни одно становится труднее, а другое вырастает и делается понятнее и ближе. Так зададим Новому Году доброе задание, а то нахлынут неразрешимые проблемы, и вместо добра опять затуманятся дали. Уже который раз газеты говорят о неслыханной волне преступности в Англии, о каких-то странных погромах в Польше — много тревоги. Опять что-то печальное, а к Новому Году надо повеселей. Что бы такое?

Вот у нас куры не несутся и коровы молока не дают. Впрочем, какое же это веселье?! Радость останется в том, что Вы и мы можем трудиться и сеять добро. Это самая прочная радость, будем ценить ее, и опять признательность тем, кто способствует ей. Подумаешь о радости, а она уже и стучится. Сразу две радости: одна — Ваше письмо от 19-11-45, а другая — от Хейдока из Шанхая 5-12-45 — не только жив, но и собрал целую группу отличных сотрудников. Жил русскими уроками. Все это ладно.