Листы каменной книги

Тяжелые снежные тучи заволакивали небо, стало темнеть раньше, чем надвинулся вечер. Охотники поторопились перетащить тушу моржа на самый берег, лодки тоже нельзя было оставлять на льду. Береговой припай ненадежен — налетит шторм, вздыбит лед, переломает его, искрошит в куски и унесет в море.

Обмотав тушу ремнями, охотники потянули ее к берегу. Морж попался очень крупный, не раз пришлось останавливаться и отдыхать, пика не выбрались с добычей на твердую землю. Потом вернулись за лодками, их тащили уже в густых сумерках под хлопьями снега.

ГЛАВА 23

У соседней бухты, на опушке леса, с давних пор стояла землянка, вырытая для тех, кого ночь застигла у моря. В ней собрались заночевать охотники, чтобы с утра приняться за разделку моржовой туши.

Моржа подтащили к костру и наготовили целую гору валежника, на всю долгую ночь. Охранять тушу остался Нюк. Кряхтя, он опустился на вязанку хвороста у самого огня.

Ау шел впереди. Перед тем, как завернуть за выступ скалы, он оглянулся. Ярко светил костер, очерчивая красно-желтый круг на снегу, и в этом светлом круге, скорчившись, сидел старый Нюк. Ау знал, что значит пробыть морозную ночь у костра: подсядешь поближе к огню — он обожжет лицо и опалит одежду, отодвинешься — холод доберется до костей. А в тесной землянке охотники лягут вповалку, каждый прижмется грудью к спине соседа, и скоро всем станет тепло, как под шкурами в своем жилище. Ау пожалел старика. Нюк уже давно без ошибки угадывал непогоду за два дня вперед так болели и ныли стариковские кости перед дождем или бурей, и Ау подумал: плохо же будет старику в долгую холодную ночь без сна. Он приостановился, пропуская мимо себя охотников, и, когда последний скрылся за поворотом, вернулся к костру.

— Иди в землянку, — сказал он Нюку, — я останусь тут.

У старика так ломило все тело, и мысль о теплой землянке была так заманчива, что он молча встал и, захватив копье, пошел к лесу. У туши остался Ау.

Летом всегда можно узнать по краснеющему на краю неба зареву, скоро ли начнется восход. Зимой ночь кажется бесконечной. Слишком длинной казалась она и молодому охотнику. Скупо подкидывая топливо в костер, Ау с досадой думал:

"Верно, духи, надвинувшие на землю шапку, крепко заснули и позабыли ее снять!"

Клубы едкого дыма резали ему глаза, одежда отсырела и словно давила плечи. Ау попробовал вытянуться на туше моржа, но зубы у него застучали от озноба. Он снова подсел поближе к костру, но тогда искры стали злобно жалить лицо.

Не один Ау маялся в эту студеную ночь. Неподалеку на берег бухточки выбрался скрытый темнотой старый медведь. Его родичи уже давно залегли по берлогам и теперь безмятежно дремали в тепле. Он тоже вовремя залег на зимовку, но медведь помоложе выгнал одряхлевшего старика из его убежища и занял берлогу по праву сильного.

Старик уступил не сразу и жестоко пострадал в схватке. Клочьями повисла шерсть, не прикрывая ран, и мороз усиливал боль. Неудачник был обречен на голодную смерть, но медведи очень выносливы и живучи. Он не ел уже много дней и все-таки бродил по снегу, ослабевший, но лютый от голода. И вот наконец его чуткий нос уловил запах моржового мяса. Голод повел его прямо к тому месту, где лежала пища.

Хищные звери всегда боятся огня. Но сейчас даже дымное пятно костра не испугало медведя — вместе с дымом до него доходил запах моржатины. Ничто не могло теперь удержать одичалого зверя. Он перестал шататься от слабости, забыл о боли в ранах и собрал остатки былой силы, которой хватило бы еще на несколько недель вялого шатания по лесу, чтобы истратить ее в короткой борьбе за кусок мяса. Встреться ему в этот миг недавний враг, выгнавший его из теплого логова, молодому медведю, пожалуй, пришлось бы отступить.

Но перед зверем был человек, вооруженный копьем. Медведю не удалось незаметно подкрасться к Ау. На охотника пахнуло зловонием гниющих ран и медвежьей шкуры. Ау зашел за костер и, уперев конец древка в ногу, выставил острие копья вперед. Огромная туша перемахнула прямо через огонь. Наконечник копья, пропоров медвежье брюхо, врезался в кишки и вышел наружу. Но древко не выдержало и переломилось, как сучок, и страшная тяжесть обрушилась на Ау и придавила его. Теперь некому было подкладывать хворост в костер, и он понемногу начал гаснуть.

Старые люди спят меньше молодых. В середине ночи Нюк проснулся и больше не мог заснуть. Мысль, что не он остался охранять добычу, мучила охотника. Как ни хотелось еще полежать в тепле, как ни страшил холод, Нюк все же заставил себя подняться.

В землянке было тесно, некуда даже ногу поставить, и старик пополз по телам спящих к выходу.

Колючий холод и мрак зимней ночи охватили Нюка. Опираясь на древко копья, он пошел к берегу, стараясь не сходить с свежепротоптанной охотниками тропинки. Дойдя до поворота, из-за которого открывался берег, старик остановился — зарева костра не было видно.

— Ау заснул, и огонь потух! — ужаснулся Нюк. — Как простить Главному охотнику такой проступок? Теперь злой дух принесет нам беду!