Лисы выбирают сладости

Допив уже третий по счёту эспрессо, я с долей сожаления приступила к чтению последней записи. Она находилась чуть дальше середины дневника. Тетрадь так и не была исписана до конца — Дэлия просто не успела.　

Дорогая моя Писан на…

Прочитав одну единственную строку, я вздрогнула и на несколько мгновений замерла. Не ожидала, что она начнётся именно так.　

Сглотнув возникший в горле ком, заставила себя продолжить.　

Ты спишь е колыбельке. Такая милая и умиротворённая, точно твоего личика коснулась нежная ладонь Покровительницы. Я знаю, что она будет оберегать тебя. Чтобы не случилось, ты останешься в безопасности.

Сегодняшний день решит всё.　

С утра у меня дурное предчувствие. Не знаю, откуда оно взялось, но интуиции доверяю. Этим вечером непременно что-то случится. Не знаю, что именно, но Оно произойдёт.　

Я не боюсь ни за себя, ни за мужа. Тот год, что мы прожили вместе, был самым счастливым в моей жизни. А последний месяц — когда у нас появилась ты — лучшим, что только могло случиться.　

Милая моя девочка, записывая эти строки, я надеюсь, что когда-нибудь ты их прочитаешь. И если со мной что-то случится — верю, этот дневник обязательно попадёт тебе в руки. Сегодня я передам его тате, чтобы, когда придёт время, она тебе его отдала.　

Но надежда, что предчувствие обманывает, всё же не покидает меня. Возможно, я напрасно боюсь, и всё будет хорошо.　

И я, и папа очень любим тебя, Лисанна. Ты даже не представляешь, каково это — брать тебя на руки, видеть, как на милом личике расцветает радостная улыбка. Как твои большие глазки с удивлением и интересом смотрят на мир.　

Помнишь, музыкальную шкатулку? Сейчас звуки колыбельной заполняют детскую. Она играет для тебя, Лисанна. Для тебя, моя маленькая Алиса…　

Я зажала рот рукой, чтобы не зарыдать в голос. Горячие капли упали на пожелтевшую бумагу. Мне казалось, что я наяву слышу её голос, говорящий со мной.　

Обращение «Алиса» стало последней каплей.　

Даже не верилось, что мама называла меня именно так.

Кафе, где мы находимся — наш дом. И я надеюсь, что однажды ты станешь его полноправной хозяйкой. Еда — это не только то, без чего мы не можем жить. Это нечто большее, объединяющее, составляющее часть культуры и делающее окружающих счастливыми. Нет ничего приятнее, чем видеть, как кто-то — ещё недавно грустный, пьёт горячий шоколад, и на его лице расцветает улыбка. Как унылый и безразличный ко всему, ест пряное рагу с темпераментным чили и тут же оживает.　

Мир запахов и ароматов. Мир страсти и ощущений. Мир, который ты когда- нибудь поймёшь и частью которого станешь.　

Наверное, я увлеклась…пишу так, словно в последний раз.　

Я…　

Пора идти. Твой папа уже ждёт внизу.　

Будь счастлива, моя маленькая Алиса. Храни тебя Покровительница…　

Перед глазами всё расплывалось от слёз. Как в тумане я поднялась с кресла и на негнущихся ногах спустилась с чердака.　

— Она знала, — прошептала непослушными губами. — Знала, что не вернётся…　

Я вошла в детскую.　

Музыкальная шкатулка так и лежала на столе — там же, где я её уронила. После того раза я больше не заходила в эту комнату. Было не до того, да и желания не возникало.　

Каким-то чудом шкатулка уцелела. Я открыла крышку и несколько раз повернула ключик. Механизм пришёл в движение, и заиграла знакомая мелодичная колыбельная.

Опустившись на пол, я сидела и смотрела, как неспешно кружится карусель с лошадками.　

Смотрела… смотрела… смотрела…　

До тех пор, пока не почувствовала, что готова вернуться в настоящее. Постепенно тупая боль угасала, сменяясь тёплой, светлой грустью.　

Я знала, что это последний раз, когда позволила себя плакать из-за давно ушедшего. Нужно жить настоящим и смотреть в будущее. А погибшие родители навсегда останутся в моём сердце — как бы банально это не звучало.　

Солнце просыпалось и тоненькими лучами проникало сквозь оконное стекло. Золотило пол, стены, сундук со старыми игрушками и колыбель. В воздухе витала лёгкая пыль, и даже она источала любимый сладко-свежий запах.　

Выйдя из детской, я тихо прикрыла за собой дверь и глубоко вдохнула.　

Начинался новый день.

Глава 21. Сладости, пряности и холодные цитрусы

— Поторопись! — крикнула я Наоми, несясь в зал. — И замени скатерть на пятом столике, утром Адам умудрился пролить на неё кофе!　

— Это Сэм меня толкнул! — тут же возмутился тот, заняв место за барной стойкой.　

Меня решительно не волновало, кто в этом виноват — к открытию всё должно быть идеально. Точка. А до этого самого открытия оставалось всего полчаса.　

Я носилась как угорелая, проверяя, как идут дела на кухне и в обоих залах. Накануне вечером мы с тэтой Роззи сделали все необходимые приготовления для сегодняшних блюд, и сейчас в этом отношении оставалось самое простое. Что-то запечь, что-то взбить, что-то пожарить.　

И снова запечь, снова взбить, снова пожарить. Конечно, если придёт много клиентов.　

— Скатерть заменила, салфетницы поправила, — отчиталась Наоми, заглянув в малый зал. — И это…там Диан пришёл.　

Я с силой сжала челюсти, чтобы не выругаться.　

Бровь задёргалась.　

Руки снова зачесались надавать ему по шее.