Литература. 11 класс. Часть 2

Я стала жить и долго проживу,
но с той поры я мукою земною
зову лишь то, что не воспето мною,
все прочее – блаженством я зову.

Неповторимый интонационный рисунок стиха Ахмадулиной связан с частым использованием вводных конструкций, обособленных определений. «Стихотворения чудный театр», духовная окрыленность поэтического высказывания всегда являются результатом напряженных ритмических поисков, музыки стиха, соединения разговорной лексики и высокой архаики: «Влечет меня старинный слог. / Есть обаянье в древней речи. / Она бывает наших слов / и современнее и резче».

Авторская песня

В 1956 году Булат Шалвович Окуджава (1924–1997) начал петь свои стихотворения под гитару. Именно тогда они приобрели широкую известность. Одним из сквозных образов авторской песни поэта, напоминающей русский городской романс, становится образ Арбата, соединивший в себе этические и эмоциональные представления автора: «Ах, Арбат, мой Арбат, / ты – мое призвание. / Ты – и радость моя, и моя беда». Говоря об Арбате как «призвании», «религии», «отечестве», поэт прибегает к неологизмам: «Арбатство, растворенное в крови, / неистребимо, как сама природа». Одним из ключевых образов лирики Окуджавы является образ надежды, которая никогда не оставляет человека. В «Сентиментальном марше», посвященном Евтушенко, поэт говорит о своих представлениях о жизни: «Надежда, я останусь цел: / не для меня земля сырая, / а для меня – мои тревоги / и добрый мир твоих забот». Занимают Окуджаву и вечные проблемы бытия, мысли о кратковременности жизни и о невозможности осуществить то, к чему тянется душа. Его не оставляют мысли о том, что «мгновенна нашей жизни повесть», что песня коротка, «как жизнь сама». Многие строки поэта стали крылатыми, своеобразными формулами этического поведения: «Возьмемся за руки, друзья, / чтоб не пропасть поодиночке…» и др.

Большую известность получили песни поэта, актера театра и кино Владимира Семеновича Высоцкого (1938–1980). Он написал около тысячи песен в разных жанрах, которые не получили официального признания, но были любимы народом благодаря распространению в магнитофонных записях. Определяющую роль в становлении авторской песни Высоцкого сыграла его встреча с Окуджавой. «Я услышал Окуджаву, – признавался поэт, – и вдруг понял, что такая манера – свои стихи излагать под ритмы гитарные, даже не под мелодию, а под ритмы именно, – что это более усиливает поэзию, которой я уже занимался…»

Песни Высоцкого, являющие синтез музыки, стихов, вдохновенного актерского исполнения, несли людям правду жизни в пору безгласия, дарили надежду и веру. Необычайно широка тематика его песен. Многие из них пронизаны лирическим началом («Нет рядом никого, как ни дыши…», «И снизу лед и сверху – маюсь между…», «Я верю в нашу общую звезду» и др.). В «Балладе о любви» поэт воспевает «великую страну» любви, которая требует «разлук и расстояний», лишает «покоя, отдыха и сна». В припеве, который характерен для песен поэта и который, как правило, представляет собой строфу, ритмически отличающуюся от основного текста, он пишет:

Я поля влюбленным постелю —
Пусть поют во сне и наяву!..
Я дышу, и значит – я люблю!
Я люблю, и значит – я живу!

Дорога поэту и военная тема, которой посвящено немало песен. Подлинно трагического накала Высоцкий достигает в песне «Он не вернулся из боя…»: «Почему все не так? Вроде – все как всегда: / То же небо – опять голубое, / Тот же лес, тот же воздух и та же вода… / Только он не вернулся из боя». Трагичен и образ благоухающих цветов, которые становятся немыми свидетелями гибели бойцов в «Песне о нейтральной полосе»: «А на нейтральной полосе цветы / Необычайной красоты».

Песни поэта чаще всего представляют обращенные к собеседнику монологи, развернутые во времени. В них поднимаются проблемы человеческого предназначения, борьбы с обывательским эгоизмом и мещанством, темы судьбы, жизни и смерти. Как прощальная исповедь поэта воспринимается песня «Кони привередливые», лейтмотивом которой является мольба поэта «по-над пропастью», обращенная к самому себе:

Сгину я – меня пушинкой ураган сметет с ладони,
И в санях меня галопом повлекут по снегу утром, —
Вы на шаг неторопливый перейдите, мои кони,
Хоть немного, но продлите путь к последнему приюту!