КЛИК-КЛЯК. Наместник знает лучите всякой бабушки. А он сказал, что я женюсь на ней, и даже очень скоро. Вы сами это увидите, Вероника.
КАРАКОЛЬ. Ну, мне надо торопиться. Прощайте, сударыни. Прощай, Клик-Кляк.
КЛИК-КЛЯК. Мне тоже надо торопиться. Подбирайте сами свой миндаль.
ЛОРИАНА. Куда же ты?
МАРГАРИТА. Постой!
КЛИК-КЛЯК. Пустите меня! Мне до свадьбы нужно сделать одно очень важное дело.
МАРГАРИТА. И что за дела могут быть у Клик-Кляка?
ЛОРИАНА. Перед свадьбой даже у такого дурака, как он, дела найдутся. Вы поглядите, как бежит! Только пятки сверкают!
ВЕРОНИКА. Неужели он помешает отнести в лес мое письмо?
МАРГАРИТА. Не бойся, Вероника, разве ему угнаться за Караколем.
ЛОРИАНА. Что за парень наш Караколь! Если бы у него не было горба, я бы не пожелала лучшего жениха ни одной из наших девушек. А ты, Вероника?
ВЕРОНИКА. А я, сказать по правде, и не замечаю, что у него горб.
ЛОРИАНА. Вот как? За чем же дело стало? Он, кажется, тоже с тебя глаз не сводит.
ВЕРОНИКА. Перестаньте шутить! Мне сейчас не до смеха! А уж если говорить не шутя, то во всем городе нет человека прямее нашего горбатого Караколя.
МАРГАРИТА. Как это – нет человека прямее Караколя?
ВЕРОНИКА. Да, да. Он прямее всех нас. Ему во всем можно поверить и на нем всех можно проверить. Кто ему друг – тот хорош, кто враг – тот плох. Каждое утро я просыпаюсь в тревоге: жив ли он, на свободе ли еще, увидим ли мы его опять… Без него мы жили бы как в тюрьме. Караколь – простой метельщик, он беден, он горбат, но люди в замке хорошо знают цену его песням и шуткам. Да и как не знать? Когда Караколь шутит, мы смеемся. А когда смеемся, перестаем бояться… Вот и сейчас я больше всего надеюсь на него – уж если он не придумает, как мне выпутаться из этой паутины, так и никто не придумает.
ЛОРИАНА. А ты в самом деле поверила россказням Клик-Кляка? Пустое! Неужели у наместника нет другого дела, как только думать о женитьбе Мушерона Младшего!
МАРГАРИТА
ВЕРОНИКА. Вносят к нам во двор…
ЛОРИАНА. Нет, нет. Вероника, не пугайся! Конечно, он приехал заказывать золотое шитье мастеру Фирену. Ведь наше золотое шитье славится на весь свет.
МАРГАРИТА. Постойте, я потихоньку спущусь и узнаю, в чем там дело. Да заодно хоть одним глазком погляжу, какой он, этот наместник. Ведь в доме-то он, наверно, вылезает из своих носилок.
ЛОРИАНА. Я думаю, они сюда даже не поднимутся. Мастер Фирен примет его у себя внизу.
Что с тобой?
МАРГАРИТА. Идут! Сюда идут! Только мне кажется, что это не наместник… Он страшный… Вот такой!
НАМЕСТНИК. Доброе утро, сударыни!
Которая же из них ваша дочь, мастер Фирен?
ФИРЕН СТАРШИЙ. Подруги моей дочери.
НАМЕСТНИК. Боюсь, что мы помешали этим милым девицам заниматься своим делом. Мне очень жаль лишиться их общества, но я уверен, что шить и болтать где-нибудь в другом месте им будет веселее, чем слушать нашу беседу.
Нет, сударыня, вас я попрошу не покидать нас.
ВЕРОНИКА. Я не хочу мешать беседе старших.
НАМЕСТНИК. То, что я намерен сказать, касается именно вас. Мастер Фирен, не думаете ли вы, что вам пора выдать вашу прекрасную дочь замуж?
ФИРЕН СТАРШИЙ. Я надеюсь, ваша светлость, что вы позволите мне самому позаботиться о судьбе моей дочери?
НАМЕСТНИК. Я не отнимаю у вас ваших отцовских прав, мастер. Но для блага города, который волей-неволей оказался на моем попечении, я бы хотел помирить и даже породнить два почтенных семейства – ваше и семью мастера Мушерона. Что же вы медлите, дорогой Мушерон? Просите руки прекрасной Вероники для своего сына.
МУШЕРОН
ФИРЕН СТАРШИЙ. Все это верно, мастер Мушерон. Я и в самом деле хорошо знаю вашего сына и вас. Поэтому оставим этот разговор. И если у вас ко мне нет другого дела, то я не смею задерживать вас долго у себя в доме. Прощайте!