Литература 7 класс. Учебник-хрестоматия для школ с углубленным изучением литературы. Часть 2

Литературный стиль – это совокупность поэтических приемов и средств, свойственных какому-то одному произведению (стиль произведения), творчеству писателя (стиль писателя), эпохе (стиль эпохи) и пр. Кроме того, есть лингвистическое понятие стиля речи: книжный стиль, разговорный стиль, ораторский стиль и т. п.

У каждого писателя вырабатывается свой неповторимый стиль. Именно он позволяет отличить «голос» одного автора от «голоса» другого. Но есть свой стиль и у каждого отдельного произведения, что также совершенно закономерно. Ведь художественный мир произведения всегда неповторим, и для его создания нужны специальные, только для него подходящие приемы и художественные средства.

Чтобы лучше представить себе своеобразие стиля «Левши», вспомните, в чем заключаются особенности сказового повествования: «Сказ – это способ организации повествования, ориентированный на устную, часто простонародную речь».

Н. С. Лесков придумал для «Левши» удивительного рассказчика, чья речевая характеристика способна сказать о нем больше, чем придуманная биография.

Перечитайте несколько страниц «Левши», и вы, я думаю, сумеете назвать те основные особенности, которые и создают неповторимую атмосферу, рожденную стилем этого произведения.

Левша Сказ о тульском косом Левше и о стальной блохе

Глава первая

Когда император Александр Павлович окончил венский совет[38], то он захотел по Европе проездиться и в разных государствах чудес посмотреть. Объездил он все страны и везде через свою ласковость всегда имел самые междоусобные разговоры со всякими людьми, и все его чем-нибудь удивляли и на свою сторону преклонять хотели, но при нем был донской казак Платов[39], который этого склонения не любил и, скучая по своему хозяйству, все государя домой манил. И чуть если Платов заметит, что государь чем-нибудь иностранным очень интересуется, то все провожатые молчат, а Платов сейчас скажет: так и так, и у нас дома свое не хуже есть, – и чем-нибудь отведет.

Англичане это знали и к приезду государеву выдумали разные хитрости, чтобы его чужестранностью пленить и от русских отвлечь, и во многих случаях они этого достигали, особенно в больших собраниях, где Платов не мог вполне по-французски говорить; но он этим мало и интересовался, потому что был человек женатый и все французские разговоры считал за пустяки, которые не стоят воображения. А когда англичане стали звать государя во всякие свои цейгаузы[40], оружейные и мыльно-пильные заводы, чтобы показать свое над нами во всех вещах преимущество и тем славиться, – Платов сказал себе:

– Ну уж тут шабаш[41]. До этих пор еще я терпел, а дальше нельзя. Сумею я или не сумею говорить, а своих людей не выдам.

И только он сказал себе такое слово, как государь ему говорит:

– Так и так, завтра мы с тобою едем их оружейную кунсткамеру[42] смотреть. Там, – говорит, – такие природы совершенства, что как посмотришь, то уж больше не будешь спорить, что мы, русские, со своим значением никуда не годимся.

Платов ничего государю не ответил, только свой грабоватый[43] нос в лохматую бурку[44] спустил, а пришел в свою квартиру, велел денщику подать из погребца фляжку кавказской водки-кислярки, дерябнул хороший стакан, на дорожный складень[45] Богу помолился, буркой укрылся и захрапел так, что во всем доме англичанам никому спать нельзя было.

Думал: утро ночи мудренее.

Глава вторая

На другой день поехали государь с Платовым в кунсткамеры. Больше государь никого из русских с собою не взял, потому что карету им подали двухсестную[46].

Приезжают в пребольшое здание – подъезд неописанный, коридоры до бесконечности, а комнаты одна в одну, и, наконец, в самом главном зале разные огромадные бюстры[47], и посредине под валдахином[48] стоит Аболон полведерский[49]. Государь оглядывается на Платова: очень ли он удивлен и на что смотрит; а тот идет глаза опустивши, как будто ничего не видит, – только из усов кольца вьет.

Англичане сразу стали показывать разные удивления и пояснять, что к чему у них приноровлено для военных обстоятельств: буреметры[50] морские, мерблюзьи[51] мантоны[52] пеших полков, а для конницы смолевые непромокабли[53].

Государь на все это радуется, все кажется ему очень хорошо, а Платов держит свою ажидацию[54], что для него все ничего не значит.

Государь говорит:

– Как это возможно – отчего в тебе такое бесчувствие? Неужто тебе здесь ничто не удивительно?

А Платов отвечает:

– Мне здесь то одно удивительно, что мои донцы-молодцы без всего этого воевали и двенадесять язык прогнали[55].

Государь говорит:

– Это безрассудок[56].Платов отвечает:

– Не знаю, к чему отнести, но спорить не смею и должен молчать.