Литература 8 класс. Учебник-хрестоматия для школ с углубленным изучением литературы

ГАННОН. Это, конечно, груз тяжелый, если верно сказано у пророка[147], который грех зовет свинцом.

ТРАСИМАХ. Я и увидел и совершил сам больше преступлений, чем за всю прошлую жизнь.

ГАННОН. Понравилось, стало быть, воинское житье?

ТРАСИМАХ. Нет ничего преступнее и злополучнее!

ГАННОН. Что же взбредает в голову тем, которые за плату, а иные и даром, мчатся на войну, будто на званый обед?

ТРАСИМАХ. Не могу предположить ничего иного, кроме одного: они одержимы фуриями[148], целиком отдались во власть злому духу и беде и явно рвутся в преисподнюю до срока.

ГАННОН. Видимо, так. Потому что для достойного дела их не наймешь ни за какие деньги. Но опиши-ка нам, как происходило сражение и на чью сторону склонилась победа.

ТРАСИМАХ. Стоял такой шум, такой грохот, гудение труб, гром рогов, ржание коней, крики людей, что я и различить ничего не мог – едва понимал, на каком я свете.

ГАННОН. А как же остальные, которые, вернувшись с войны, расписывают все в подробностях, кто что сказал или сделал, точно не было такого места, где бы они не побывали досужими наблюдателями?

ТРАСИМАХ. Я убежден, что они лгут почем зря. Что происходило у меня в палатке, я знаю, а что на поле боя – понятия не имею.

ГАННОН. И того даже не знаешь, откуда твоя хромота?

ТРАСИМАХ. Пусть Маворс[149] лишит меня наперед своей благосклонности – пожалуй что нет. Скорее всего, камень угодил в колено или конь ударил копытом.

ГАННОН. А я знаю.

ТРАСИМАХ. Знаешь? Разве тебе кто рассказал?

ГАННОН. Нет, сам догадался.

ТРАСИМАХ. Так что же?

ГАННОН. Ты бежал в ужасе, грохнулся оземь и расшиб ногу.

ТРАСИМАХ. Провалиться мне на этом месте, если ты не попал в самую точку! Твоя догадка так похожа на правду!

ГАННОН. Ступай домой и расскажи жене о своих победах.

ТРАСИМАХ. Не слишком сладкой песнею она меня встретит, когда увидит, что муж возвращается наг и бос.

ГАННОН. Но как ты возместишь то, что награбил?

ТРАСИМАХ. А я уж возместил.

ГАННОН. Кому?

ТРАСИМАХ. Потаскухам, виноторговцам и тем, кто обыграл меня в кости.

ГАННОН. Вполне по-военному. Худо нажитое пусть сгинет еще хуже – это справедливо. Но от святотатства, я надеюсь, вы все-таки удержались.

ТРАСИМАХ. Что ты! Там не было ничего святого. Ни домов не щадили, ни храмов.

ГАННОН. Каким же образом ты искупишь свою вину?

ТРАСИМАХ. А говорят, что и не надо ничего искупать – дело ведь было на войне, а на войне, что бы ни случилось, все по праву.

ГАННОН. Ты имеешь в виду – по праву войны?

ТРАСИМАХ. Верно.

ГАННОН. Но это право – сама несправедливость! Тебя повела на войну не любовь к отечеству, а надежда на добычу.

ТРАСИМАХ. Не спорю и полагаю, что не многие явились туда с более чистыми намерениями.

ГАННОН. Все же утешение: не один безумствуешь, а вместе со многими.

ТРАСИМАХ. Проповедник с кафедры[150] объявил, что война справедливая.

ГАННОН. Кафедра лгать не привычна. Но что справедливо для государя, не обязательно справедливо и для тебя.

ТРАСИМАХ. Слыхал я от людей ученых, что каждому дозволено жить своим ремеслом.

ГАННОН. Хорошо ремесло – жечь дома, грабить храмы, насиловать монашек, обирать несчастных, убивать невинных!

ТРАСИМАХ. Нанимают же мясников резать скотину, – за что тогда бранить наше ремесло, если нас нанимают резать людей?

ГАННОН. А тебя не тревожило, куда денется твоя душа, если тебе выпадет погибнуть на войне?

ТРАСИМАХ. Нет, не очень. Я твердо уповал на лучшее, потому что раз навсегда поручил себя заступничеству святой Варвары.

ГАННОН. И она приняла тебя под свою опеку?

ТРАСИМАХ. Да, мне показалось, что она чуть-чуть кивнула головой.

ГАННОН. Когда это тебе показалось? Утром?

ТРАСИМАХ. Нет, после ужина.

ГАННОН. Но об ту пору тебе, верно, казалось, что и деревья разгуливают.

ТРАСИМАХ. Как он обо всем догадывается – поразительно!.. Впрочем, особенную надежду я возлагал на святого Христофора и каждый день взирал на его лик.

ГАННОН. В палатке? Откуда там святые?

ТРАСИМАХ. А я нарисовал его на парусине углем.

ГАННОН. Вот уж, конечно, не липовая, как говорится, была защита – этот угольный Христофор. Но шутки в сторону: я не вижу, как ты можешь очиститься от такой скверны, разве что отправишься в Рим[151].

ТРАСИМАХ. Ничего, мне известна дорога покороче.

ГАННОН. Какая?

ТРАСИМАХ. Пойду к доминиканцам[152] и там задешево все улажу.

ГАННОН. Даже насчет святотатства?

ТРАСИМАХ. Даже если бы ограбил самого Христа да еще и голову бы ему отсек вдобавок! Такие щедрые у них индульгенции[153] и такая власть все устраивать и утишать.

ГАННОН. Хорошо, если Бог утвердит ваш уговор.

ТРАСИМАХ. Я о другом беспокоюсь – что диавол не утвердит. А Бог от природы жалостлив.

ГАННОН. Какого выберешь себе священника?

ТРАСИМАХ. Про которого узнаю, что он самый бесстыжий и беззаботный.

ГАННОН. Чтобы, значит, дым с чадом сошлися, как говорится? И после этого будешь чист и причастишься тела Господня?

ТРАСИМАХ. Почему же нет? Как только выплесну всю дрянь к нему в капюшон, тотчас станет легко. Кто отпустил грехи, тот пусть дальше об них и думает.

ГАННОН. А как ты узнаешь, что отпустил?

ТРАСИМАХ. Да уж узнаю.

ГАННОН. По какому признаку?