Литература. 9 класс. Часть 1

Крик «Пади, пади!» разгонял пешеходов. Быстрая езда была признаком щегольства. При этом чем меньше был мальчик-форейтор и чем дольше и пронзительней он кричал и тянул при этом «и-и!», тем больше гордился его хозяин. Здесь говорится о блюдах, которыми славились рестораны. Ростбиф пока непривычен, пишется по-английски, а стразбургский «пирог нетленный» – вовсе не пирог, а паштет из гусиной печени. «Вино кометы» – шампанское урожая 1811 года, года кометы.

XVII

Еще бокалов жажда просит

Залить горячий жир котлет,
Но звон брегета им доносит,
Что новый начался балет.
Театра злой законодатель,
Непостоянный обожатель
Очаровательных актрис,
Почетный гражданин кулис,
Онегин полетел к театру,
Где каждый, вольностью дыша,
Готов охлопать entrechat,
Обшикать Федру, Клеопатру,
Моину вызвать (для того,
Чтоб только слышали его).
………………….

XX

Театр уж полон; ложи блещут;

Партер и кресла, все кипит;
В райке нетерпеливо плещут,
И взвившись, занавес шумит.
……………………

Вид театра, который рисует Пушкин (строфы XX–XXII), не похож на сегодняшний: правда, ложи расположены, как и сейчас (причем дамы могли находиться только в ложах!). У сцены стояло несколько рядов кресел, а пространство за ними называлось партером. Как и на верхнем ярусе (райке), в партере смотрели стоя. Опоздавший Онегин ступает по ногам, смотрит в «двойной лорнет» (бинокль). Ссоры в театре не были редкостью, и из-за них Пушкин не раз участвовал в дуэлях. Перед нами бытовые зарисовки: спящие на одежде лакеи (не было гардеробов), кучера, мерзнущие на улице, беспечные зрители, которые, как Онегин, уходят, не досмотрев пьесы, и едут готовиться к балу.

XXI

Все хлопает. Онегин входит,

Идет меж кресел по ногам,
Двойной лорнет сносясь наводит
На ложи незнакомых дам;
Все ярусы окинул взором,
Все видел: лицами, убором
Ужасно недоволен он;
С мужчинами со всех сторон
Раскланялся, потом на сцену
В большом рассеянье взглянул,
Отворотился – и зевнул…
………………….

XXII

Еще амуры, черти, змеи

На сцене скачут и шумят;
Еще усталые лакеи
На шубах у подъезда спят;
Еще не перестали топать,
Сморкаться, кашлять, шикать, хлопать;
Еще снаружи и внутри
Везде блистают фонари;
Еще, прозябнув, бьются кони,
Наскуча упряжью своей,
И кучера, вокруг огней,
Бранят господ и бьют в ладони;
А уж Онегин вышел вон;
Домой одеться едет он.
……………….

XXV

Быть можно дельным человеком

И думать о красе ногтей:
К чему бесплодно спорить с веком?
Обычай деспот меж людей.
Второй Чадаев, мой Евгений,
Боясь ревнивых осуждений,
В своей одежде был педант
И то, что мы назвали франт.
Он три часа по крайней мере
Пред зеркалами проводил
И из уборной выходил
Подобный ветреной Венере,
Когда, надев мужской наряд,
Богиня едет в маскарад.

Петр Яковлевич Чаадаев – философ, человек трагической судьбы, был известен не только своими взглядами, но и утонченным аристократизмом и щегольством в одежде. Слова «педант» и «франт» вновь всплывают в характеристике героя. При этом Пушкин дает описание костюма, модных его деталей, новых для русского языка слов и предметов: панталоны, фрак, жилет. В те годы этих слов еще не было в словарях русского языка.