Литература и котики. Для тех, кто не разучился читать

На другом полюсе этой своеобразной шкалы нравственности находится «мы». В это понятие в стихотворении включены героиня и ее лирический адресат. Автор стихотворения не дает читателям четких оценок качествам представителей «своей» группы: они должны сами домыслить это, исходя из принципов «изображения через отрицание». Однако ряд прозрачных намеков на некий психологический портрет все же имеется. Например, ясно показано желание общения с обладателями «кошачьих сердец», хотя и не обозначены мотивы этого. Приручить, одомашнить – таковы стремления лирического «мы». Но при этом самокритично обозначена эмоциональная реакция на подобные попытки, обреченные на провал, – «смешно», бессмысленно, нелепо.

Определения, разбросанные по всему тексту стихотворения, позволяют нам построить следующую модель: «они» – это свободолюбивые эгоисты, а «мы» – это представители бескорыстного братства поэтов, благородного и открытого в своей доброте и любви.

А может быть, так. Стихотворение посвящено мужчине, посвящено женщиной, и это указывает на какую-то скрытую ассоциацию. Возможно, поэтесса, обладая уже опытом любовных отношений, через аллегорический образ кошки, как это принято в баснях, пытается описать женские чувства. «Но боль пришла – их нету боле: в кошачьем сердце нет стыда!» Может быть, это женщина, эгоистичная, думающая только о своих желаниях, не хочет делить с мужчиной его боль, не хочет вникать в его проблемы. Якобы мужчина должен быть сильным и сам разбираться со своими трудностями, вот и нет стыда в кошачьем (то есть женском) сердце. Ведь женщина создана для роскоши и неги. Ее нужно любить, ею нужно восхищаться, а не обременять какими-то своими проблемами.

А еще женщина – это Муза. И она обращается к поэту: «Смешно, не правда ли, поэт, их обучать домашней роли». То есть ту, которая вдохновляет поэта, служит его Музой, невозможно сделать кухаркой или уборщицей. А постоянная забота о хлебе насущном и создании уюта, необходимого для творческого человека, порабощает женщину. Кто-то соглашается на такую участь, а кто-то нет. И они «бегут от рабской доли» потому что «в кошачьем сердце рабства нет».

Доподлинно неизвестно, почему юная Марина Цветаева посвятила это стихотворение Максимилиану Волошину. Возможно, в его жизни была такая несчастная любовь, а может, сама Марина чувствовала в себе нечто подобное, потому что знала, как тяготит и пугает любовь мужчины, которому не можешь ответить взаимностью.

Разумны и одухотворенны кошки у ранней Цветаевой. Они независимы от человека и напоминают киплинговскую героиню, которая гуляет сама по себе.

ЛИЛИЯ ЛЕОНИДОВНА БЕЛЬСКАЯ

советский, позднее израильский литературовед

А вот стихотворение, написанное Цветаевой в ноябре 1914 года:

Собаки спущены с цепи,
И бродят злые силы.
Спи, милый маленький мой, спи,
Котенок милый!
Свернись в оранжевый клубок
Мурлыкающим телом,
Спи, мой кошачий голубок,
Мой рыжий с белым!

Ты пахнешь шерстью и зимой,

Ты – вся моя утеха,
Переливающийся мой
Комочек меха.

Я к мордочке прильнула вплоть,

О, бачки золотые! —
Да сохранит тебя Господь
И все святые!

Смысл этого стихотворения довольно простой. Это колыбельная, а первые две строки – про злых собак и злые силы – просто повторяют широко распространенную конструкцию колыбельных: там, во внешнем мире, зло и ужас (или печаль и заботы), а здесь все хорошо и спокойно.

Ну а большую часть стихотворения составляют просто строки нежности по отношению к маленькому спящему котенку.

Вообще котов и кошек Цветаева упоминала в стихотворениях часто – они возникают то на фоне ее размышлений, то в качестве главных героев. Но неизменно в ее строках звучит нежность к этим животным.

Со временем Цветаева начала понимать, что у котов и кошек не равнодушное, а доброе и любящее сердце.