Литература мятежного века

И вот что важно отметить, читая произведение мы как-то не обращаем особого внимания на то, что перед нами начальник крупной стройки, известный специалист трубопроводчик, полновластный хозяин заброшенной в безлюдье экспедиции — нет, мы видим перед собой и напряженно наблюдаем за развитием, становлением, проявлением в различных ситуациях Панюшкина как человека. Авторитет начальника и специалиста зиждется на его личных достоинствах, да и сам он ко всему подходит прежде всего с человеческой стороны. В народе говорят: «Не место красит человека, а человек красит место». Вдумаемся в его слова, которые не расходятся с делом: «Каждый раз, когда решается нечто важное для себя, появляется соблазн разрешить себе любые действия, освободить себя от приличий, сказать себе, что ты должен победить, не считаясь ни с чем, ни с кем, Мне это не подходит… Я должен иметь разрешение от своей совести». И далее: «Человеку нужно совершать поступки, за которые он имел бы право уважать себя». Всю свою трудовую жизнь работал Панюшкин в сложных условиях, но ни от кого не ждал и не принимал каких-либо поблажек и выполнял свой долг до конца: «И горит, полыхает над дорогой яркое сияние, тревожное, будоражащее. Но одним оно кажется желтым, предостерегающим, опасным, другие вообще видят его красным, останавливающим все движение, а я и сейчас готов поклясться, что над дорогой, как всегда, зовущий, зеленый свет. Да, жизненные дороги освещены зеленым светом».

Труден путь самопознания. Виктор Пронин внимательно прослеживает нравственное и психологическое состояние героев, течение их мыслей. И чем ярче вырисовываются характеры, тем отчетливее раскрывается мир, который их окружает и в котором выявляется их подлинность и индивидуальная неповторимость. В конце романа Николай Панюшкин размышляет: «Наступит однажды тихий вечер, и ты, глядя в темное окно, слушая шелест листьев под дождем, дальний грохот подмосковной электрички, поймешь вдруг, что все твои неудачи, успехи и поражения, вся каждодневная нервотрепка, усталость, пустые надежды — все это и есть твоя единственно возможная жизнь».

* * *

Ныне большую роль в жизни людей призвана играть научно-технический прогресс, как одна из характерных особенностей времени. Как бы то ни было, отношения между наукой и искусством, искусством и техникой весьма сложны, хотя неправомерно их противопоставлять друг другу. Спор между «физиками» и «лириками», вспыхнувший в свое время на страницах различных изданий, в известной мере характеризовал духовные искания современников. Справедливо подчеркивалось, что ни наука, ни техника не могут быть предметом искусства, но могут стать какой-то составной частью, элементом изображения человека. Нужно показать и его труд, и образ мышления, и душевное состояние. Только в таком синтезе рождается литературный герой. «Совесть, совесть и совесть вот это не должно исчезнуть!» — призывал Василий Шукшин. Из чародея художник не должен превращаться в технократа.

В калейдоскопе суждений о соотношении искусства и науки все громче звучит утверждение, согласно которому современные достижения науки и техники ведут к утрате внутреннего мира личности, к «деперсонализации» и в конечном счете превращению человеческого существа в своеобразного робота, что противоречит гуманистической природе искусства. Иные делают упор исключительно на ускорении развития современного мира, в котором-де все изменяется с невероятной быстротой, и он становится относительным, неопределенным и вырабатывает новые формы связей, выходящих за пределы логики. Отсюда, как это видим в «новом романе» писателей Запада, описание городов без наименования, в которых люди без имен ходят по улицам без названий и совершают не имеющие имени поступки и в неназванных ситуациях; отрицание времени, пространства, истории, полный отказ от человеческих связей, уничтожение эпического строя повествования и переход к эксцентричности, к патологии, к средней обезличенности, как единственно достойному материалу литературы… Далеки от истины так же и те, кто выдвигает утверждение, будто XX век ни в коей мере не является сложным и что он стал гораздо более схематичным, элементарным, нежели прошлый. Поэтому он и утратил чувство человеческой цельности, которым обладали многие персонажи XIX века. Это две крайности, обедняющие и выпрямляющие процесс общественного развития, искажающие состояние мира в его историческом развитии на данном этапе.