Литература ONLINE (сборник)

Позже я узнал, что до сих пор ходит немало легенд о Чёрном альпинисте, которые частенько рассказываются в горах у костра. Многие считают, что призрак с этим именем и сейчас бродит по горам, иногда заглядывая в палатки. Время от времени о нём можно было услышать как о добром духе, который может помочь или предупредить об опасности, но чаще Чёрный альпинист – предвестник всяких бед. Ещё чаще: пугало для начинающих туристов. Слышал эти истории и я, но эту – настоящую – почему-то рассказывать никому очень долго не решался. Сейчас я делаю это впервые… значит, время пришло.

Утопия

…Проснулся я оттого, что Вовик – сосед с верхнего яруса кровати – снова обоссался. Несмотря на толщину матраса, он всегда каким-то образом умудрялся промочить его насквозь. Какой уж тут сон…

Я на ощупь надел трико и футболку. Осторожно поводя под кроватью босыми ногами, нащупал сандалеты и, взяв их в руку, пошел к выходу из палаты. Так и есть: Игорёк, наш вожатый, где-то гулял. Я даже предполагал где, а вернее, у кого, но это, в общем-то, не мое дело.

Вздохнув облегчённо, вышел в ночь.

Лагерь был безлюден: под луной можно было разглядеть полоску земли, закатанную в асфальт: место утренних, самых ненавистных, линеек. Мне не туда: надев сандалии, я иду к реке. Страшно, конечно, – вдруг застукают, но мысли совсем о другом: вспоминаю, как в таком вот предрассветном тумане мы с дедом шагаем на рыбалку. Мог бы и сейчас с ним идти на рыбалку. И чего меня занесло в этот лагерь, а?

Река совсем близко, и от этого места ещё веет опасностью разоблачения моего побега, а потому я сразу сворачиваю направо: к дыре в заборе, которую заприметил уже давно: наши пацаны днём бегают туда покурить тайком или просто побродить по лесу. Дыру регулярно забивают досками, и эти доски так же регулярно вновь вырывают.

Выбираюсь на волю. Прохладно, ноги все промокли от росы. Я чувствую себя преступником, и зубы немного стучат. Вода в реке, днём такая теплая, кажется сейчас чёрной и холодной, как лёд.

Останавливаюсь в нерешительности: может, вернуться? Но в этот момент замечаю огонёк костра. Ни фига себе! Неужели кто-то из «лагерных»? Мне страшно, но очень любопытно. Подхожу ближе и вижу фигуру взрослого, сидящего у костра ко мне спиной. Тут же поворачиваю назад. Но сидящий неожиданно оборачивается. Боже, это Игорёк!

Я уже готов сорваться, но его голос буквально приковывает меня к месту:

– Стой!

Я застываю, как вкопанный. Не соображаю, что ему меня не видно, разве что силуэт. Наверное, мог бы убежать, несмотря на окрик, но стою. Что за характер у меня, а? Почему не бегу?

Игорёк приближается, я вжимаю голову в плечи. А он говорит неожиданно мягко:

– Замёрз? Пойдем к костру!

Ноги у меня как деревянные, совсем не гнутся. Я иду за ним, словно автомат, пытаясь вообразить, какие кары сейчас посыплются на мою голову.

Но вместо кар Игорёк подвигает деревянную чурку к костру и усаживает меня на неё. Говорит абсолютно спокойно:

– Мне вот тоже не спится. Печёнки жарил. Хочешь?

Не в силах вымолвить хотя бы слово, я разламываю негнущимися пальцами тёплую картофелину и впиваюсь в неё зубами. Вкуса не чувствую.

– Съедобно?

Киваю на всякий случай.

Игорек смеётся:

– Жень, да не бойся ты. Хотел бы я тебя наказать, уже наказал бы.

Я снова киваю: Игорёк – вожатый хороший, добрый, но наказывать умеет, если надо, это мы все уже уяснили.

А он продолжает:

– Ты же из моего отряда, если расскажу, что застал тебя ночью, мне же и выволочка будет. Не бойся, никому не скажу. Сам хорош (он вздохнул): упёрся ночью в лес, вас без присмотра оставил…

Я смотрю на него с безмерным удивлением. Говорю осторожно:

– Это из-за Вовика, он снова обоссался.

Игорёк улыбается:

– Да, это важная причина. Я завтра свожу его к медикам, а к следующей ночи положу на нижний ярус. Вот и решится проблема.

И тут мне вдруг становится так хорошо и тепло у этого костра, что даже слёзы на глаза наворачиваются.

– Вы это… Извините меня, что сбежал. Я не хотел, случайно получилось…

Он глядит на меня как-то странно и спрашивает неожиданно:

– А можно я тебе задам вопрос, который меня очень мучает?

Я заморгал. Так со мной ещё никто из взрослых не говорил. Даже дедушка.

– Понимаешь, – продолжает он, – я ведь тоже когда-то был мальчиком вроде тебя и тоже бывал в летних лагерях. Многое мне там не нравилось: дисциплина, подъёмы по утрам, разборки в палате с другими ребятами после отбоя… Ну, ты понимаешь?

Киваю.

– Думал тогда: вырасту и обязательно придумаю, как без этого всего обойтись. И вот понимаешь… вырос, а как всё это изменить – не знаю. Хочется к вам по-хорошему, по-доброму, но ведь тогда уважать никто не будет, упадёт дисциплина и лучше никому не будет. Да и я – всего лишь вожатый, а не директор лагеря… Но хочется что-то придумать. Ну… теоретически.

– Придумали?

– Да нет, думаю пока, потому и спрашиваю…

И тут (что на меня нашло?) я ему такое загнул, что он аж примолк.