Литература. XXI век. К вопросу о стандарте среднего общего образования по литературе

Педагоги из Министерства образования посчитали, что в романе Островского воспевается классовая борьба и только. Посмотрим на проблему не с политической, а с личностной стороны: кто же такой Корчагин? Он молод, великодушен, чист, мужествен, у него есть Идеалы и Принципы. Он борется за новое справедливое общество исходя из своего небольшого жизненного опыта – нещадно эксплуатируемого посудомойщика. Смысл жизни Корчагин видит в борьбе, несмотря ни на что, даже слепоту и неподвижность. Заметим, что в этой борьбе он не опускался до террора и «расстрела несчастных по темницам».

Андре Жид, человек проницательный и далеко не сентиментальный, так отозвался об Островском после его посещения: «Если бы мы были не в СССР, я бы сказал: “Это святой. Религия не создала более прекрасного лица. Вот наглядное доказательство, что святых рождает не только религия”».

Банально повторять, что история иногда развивается парадоксально. Но это только на первый взгляд парадоксально. Логика в том, что такие люди, как комсомолец Корчагин в начале XX в. боролись за свободу и человеческое достоинство. Дальше история шла сложными путями. Но в конечном счете мы пришли к свободе и должны быть благодарны таким, как Корчагин.

Для меня остался один риторический вопрос. Как бы продолжил роман Островский, доживи он до 1938 г.? Застрелился бы Корчагин, как Венька Малышев у П. Нилина или нет?

Итак, включаем в программу роман «Как закалялась сталь» и надеемся на учителя, который преподаст его как надо, без коммунистического пафоса и «либерального» брюзжания.

М. А. Шолохов

У греков есть «Илиада», у немцев – «Фауст», у американцев – «Унесенные ветром», у англичан – «Сага о Форсайтах». У русских есть «Война и мир», «Кому на Руси жить хорошо» и «Тихий Дон». О национальном колорите в литературе Т. Элиот сказал так: «Можно ли представить себе более типичного немца, чем Фауст, более типичного испанца, чем Дон Кихот, более законченного американца, чем Гек Финн? А ведь каждый из этих характеров – своеобразный архетип, вошедший в мифологию человека, значимую для всех народов и всех времен». Продолжая мысль Элиота, можно риторически спросить – «…более русского, чем Г. Мелехов?».

При изучении романа важно не чтение учебников и пособий. Это занятие затеняет значимость событий и масштаб героев. Надежда на учителя, на его художественный вкус и национальный архетип. Только в этом случае ученик воспримет «Тихий Дон» как должно, и язык, и образность, и идею.

Добавлю к сказанному справку. Прототип Мелехова, Харлампий Ермаков был расстрелян в 1927 г. Эта расправа означала, что ожесточение победителей в гражданской войне не ослабевало долго после ее окончания. Большевики не проявили великодушия и желания национального примирения. Напротив, Сталин выдвинул доктрину продолжения классовой борьбы. Что из этого вышло – читай «Архипелаг ГУЛАГ». Но в отличие от властей в народе возникла идея примирения. В конце романа белоказак ставит часовню на месте казни большевика Валета с надписью: «В годину смуты и разврата не осудите, братья, брата». Это – призыв на все времена.

Подведем итоги. В программу включается «Тихий Дон» и «Судьба человека».

М. А. Булгаков

Читаем в пособии «Литература. 2003», а также в сборнике «Русские писатели XX века»[14] комментарии к роману «Мастер и Маргарита». Они выдержаны в положительном духе. Читаем еще несколько критических работ. Везде даны поверхностные, противоречивые и одобрительные комментарии. Это педагогическая ошибка. Роман вреден школьнику. Вот мои доводы.

1. Сначала роман ошеломил меня новизной, энергетикой, диссидентским драйвом. Понравились образы Воланда, Маргариты и история об Иешуа и Пилате. Я и сейчас посмеиваюсь, перечитывая про попытку ареста кота. «Сижу, починяю примус, никого не трогаю». Бах! Бах! «Ага, не вышло!» – торжествую я. Дело в том, что я в третьем поколении советский человек, и чувство опасности, исходящее от «органов», у меня в крови (было отчего). А здесь самоуверенные чекисты опешили от своей беспомощности. Как же так? И уже «воронок» у подъезда ждал. А образ Арчибальда Арчибальдовича гениален, он «круче», чем образ Остапа Бендера!

Когда первое впечатление прошло, я обратил внимание на замену «белого на черное». Поясняю: Солнце у Булгакова – не источник света и тепла, а страдания. Гроза – не образ очищения в природе, а предвестник катастрофы. Мужчины-москвичи – ничтожные существа среднего рода. Женщины – женственны, но не в смысле красоты и материнства, а ведьмоподобны. Город, исключая психиатрическую лечебницу, – мир абсурда. Сатана творит добро. Пилат действует вопреки библейской истории. Евангелие по Булгакову вызывающе противоположно каноническому.