Литературная Газета 6228 (24 2009)

И далее он же сугубо патриотично: "Это Россия возрождающегося шовинизма, это снова мания величия, усугублённая невероятным комплексом неполноценности. И снова, как некогда, все кругом враги. Запад, Америка главный враг. На мир снова смотрят сквозь русскую бойницу". И т.п.

И в грустных своих недоумениях я опять же был не одинок. Некоторые итоги своего прочтения пытается подвести критик Анна Наринская: "Собранные вместе, эти писатели действительно должны пусть с некими изъятиями и допущениями являть собою картину нашей литературной жизни. Они её собой и являют картину почти полного этой жизни отсутствия. Из этих собранных вместе интервью практически нельзя получить представление ни о том, какие в России сегодня имеются литературные течения, какие есть союзы и противостояния, какая ведётся литературная полемика Но, как ни оценивай их слова, усомниться в том, что говорят они именно то, что хотят сказать, невозможно. Вернее, так они говорят то, что хотят сказать шведской журналистке Кристине Роткирх. Кое-что из этого они хотят сказать читателю. Друг другу они не хотят сказать ничего".

Естественно, у многих возникнут вопросы к составу героев книги. Известный германист Юрий Архипов в своём разборе "Бесед" замечает: "Вот и выбор героев в этой книге обидно, но понятно ограничен требованиями чисто западными: угнаться в первую очередь за теми, кто "актуален", то есть раскручен. И не беда, что кое-кто из этих авторов через десять, много двадцать лет будет прочно забыт и только вызывать недоумение: как это он попал в такую компанию. Интервьюерам важно, что сейчас он в определённой тусовке на слуху".

В самом деле, много ли о состоянии современной русской литературы да и о собственном его творчестве можно почерпнуть из интервью с Пелевиным? Вопрос: "Есть ли у вас чётко продуманный план, когда вы начинаете писать рассказ или роман? Как начинали, например, роман "Шлем ужаса?" Ответ: "С ужасом". Вопрос: "Вы сегодня один из самых знаменитых русских писателей. А насколько адекватно воспринимаются ваши произведения в России?" Ответ: "Не знаю. Я не знаю даже, насколько адекватно я их пишу". И так далее. Подобный словесный пинг-понг обнаруживается и в других беседах. Ощущение необязательности разговора вызывает почти вся книга. Так что даже сама г-жа интервьюер вдруг не выдерживает: "Вы уникальны тем, что в вас так мало специфически русского. Иногда сразу даже непонятно, что вы именно русский писатель. У вас отсутствуют все крайности жизни, которые всё-таки, кажется, есть вокруг вас сейчас: политика и криминал, нищета, богатство, коррупция, насилие. Вы этого совсем не видите?" (беседа с Е. Гришковцом).

Кончилось и недоумение. Ни современной, ни русской, ни прозы в книге почти нет. Хотелось написать об этом с издёвкой, ядовито. Но для этого надо было разозлиться. Не получилось. Зла на них уже не хватает.

Александр ЯКОВЛЕВ

Одиннадцать бесед о современной русской прозе / Интервью Кристины Роткирх. Под редакцией Анны Юнггрен и Кристины Роткирх. М.: Новое литературное обозрение, 2009. 160 с.

Зла уже не хватает Для начала удивился. И не я один. Вот мнение литературного обозревателя Сергея Шаповала: "Сборник сразу вызывает некоторые вопросы. Открыв книгу, мы обнаруживаем, что перед нами интервью с российскими писателями журналистки Кристины Роткирх.

2009-06-17 / Александр ЯКОВЛЕВ

Финита ля коммерция

ПОДНИМИТЕ МНЕ ВЕКИ

В литературе как в фигурном катании. "Где медали?" чешет репу общественность. "Смена поколений, радуется жизни эксперт, обождите".

"Тогда, звереет общественность, скажите, что почитать!"

А мы ей: "Смена элит!"

Смены элит случаются сегодня с частотой составления издательских бизнес-планов. Не успеют назначить преемником великой русской реалистической традиции Сергея, например, Шаргунова, как он уже не Шаргунов, а Прилепин или же Илья Кочергин. Старые кумиры блекнут в том же бодрящем темпе, в каком расцветают новые. Оглянешься лет на десять сплошное мелькание. Велика Россия, а почитать нечего.

Но таковы уж законы рынка. Бессмысленно спорить с тем, что нынешняя литература управляется именно ими. Это просто случилось. Где большие писатели и великие романы? Почему мы разучились замечать их? Вернее, почему общество в них перестало нуждаться? Всё очень просто.