Литературная Газета 6247 ( № 43 2009)

Кто и как будет знакомить наших детей с основами религиозной культуры — вопрос отнюдь не праздный и, к сожалению, пока не имеющий однозначно удовлетворительного ответа. И ревностный священнослужитель, и школьный педагог рискуют впасть в дидактику, которая вряд ли найдёт путь к сердцу ребёнка. И насколько эффективен будет для столь специфической «дисциплины» обычный урок или даже факультативное занятие? Но возможно, решение проблемы находится у нас перед глазами, а мы его просто не замечаем?

На самом деле на моноспектакль актёра Вологодского камерного драматического театра Всеволода Чубенко «Пишу к вам прямо из сердца» меня привело неуёмное любопытство: каким образом можно перенести на сцену эпистолярное наследие религиозного деятеля. Я с подобной практикой на театре не встречалась. Дело в том, что в основу спектакля положена переписка святителя Игнатия (Брянчанинова) — одного из выдающихся православных писателей первой половины XIX столетия. Далеко не каждый, пришедший сегодня в театр, готов считать его храмом, но по силам ли зрителю, пусть даже и настроившемуся на нелёгкую душевную работу, воспринять такое непривычное действо? Оказалось, вполне по силам, поскольку режиссёру Михаилу Резцову удалось, сохранив и дух, и букву посланий святителя, большая часть которых посвящена вопросам веры и духовного самосовершенствования, построить спектакль так, что перед нами предстал в первую очередь человек. Да, он был монахом и вёл жизнь воистину подвижническую, возрождая пришедшие в упадок монастыри, наставляя монахов и паству, но при этом огорчался и радовался, переживал за близких, болел и страдал, как все мы, люди-человеки.

Человек, к словам которого стоит прислушаться, — таким получился святитель Игнатий у Резцова и Чубенко. Близкий и понятный сидящим в зале, независимо от глубины их религиозного чувства или неверия, ведь все мы в итоге, и тут со святителем трудно не согласиться, листья на одном дереве. Что, собственно, и требуется в случае, когда о религии нужно говорить с детьми. Дома, в семьях, они получают разное воспитание, а достучаться нужно до каждого, иначе неплохая в принципе идея, начинавшаяся во здравие, может завершиться за упокой. Ведь речь идёт не о том, чтобы сделать из детей адептов того или иного вероучения — это миссия соответствующей церкви, а чтобы помочь им разобраться в тех нравственных ценностях, на которых испокон веков, несмотря на политические, этнические, экономические и даже религиозные противоречия, стоит человеческая цивилизация. Звучит, наверное, несколько высокопарно, но театру, пространству, где разговор по душам — естественное состояние актёра и зрителя, как раз под силу понизить градус пафоса, не замутив сути.

Виктория ПЕШКОВА

Воронежская область и терроризм

Клуб 12 стульев

Воронежская область и терроризм

АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ИСТОРИЯ

Усама бен Ладен, террорист № 1 и враг президентов США, страдал от похмелья в коммунальной квартире на Первомайской улице в Москве, где жил последние три года. Братья-арабы, доставившие его сюда, и представить себе не могли, что интеллигентный художник Юра, увидев своего нового соседа, уйдёт в продолжительный запой, захватив с собой их непьющего лидера.

Каждое утро они относили на рынок и продавали двадцать гранат-лимонок и три противопехотные мины. На рынке их уже хорошо знали и хорошо платили, только постоянно уговаривали продать автомат Калашникова, который Усама всегда носил с собой. Бен Ладен по-русски не понимал, улыбался, кивал головой и грозил рыночным детишкам пальцем, когда те пытались дёргать его за бороду.

На обратном пути их обычно останавливал местный участковый, которому Усама протягивал паспорт. Паспорт был российский, с орлом, а внутри арабской вязью справа налево было написано: «Иван Иванов, погонщик». И фотография Розенбаума, другого русского не нашли. Зато в паспорте всегда лежали 500 рублей, что, как объяснили Усаме знающие люди, в Москве необходимо, если хочешь носить за спиной автомат Калашникова. Участковый паспорт брал и не открывая сразу возвращал обратно. Как он при этом вынимал 500 рублей, Усама не понимал и каждый раз удивлялся, восхищённо цокая языком.