Литературная Газета 6248 ( № 44 2009)

В декабре 1982 года по команде генсека Ю. Андропова состоялось решение ЦК КПСС о моей статье «Освобождение» (журнал «Волга», 1982, № 10). С криком «Бей лежачего!» набросился на неё тот же П. Николаев в опусе, набранном вызывающе крупным шрифтом: «Освобождение»… от чего?» («ЛГ», 5 января, 1983). По поводу названия этой статьи автор романа «Драчуны» М. Алексеев (об этом романе идёт речь в моей статье) пишет в послесловии к своему трёхтомнику (1998), что «Лобанов первый указал, что может добиться писатель, освободившись от внутренней цензуры, раскрепостив и душу и перо своё, — это и только это продиктовало умному и честному критику и заголовок, и всё, что сказано под этим заголовком». И у меня в статье сказано: «Не решившийся до сих пор говорить об этом, только дававший иногда выход сдавленному в памяти тридцать третьему году упоминанием о нём, автор набрался наконец решимости освободиться от того, что десятилетиями точило душу, и выложить всё так, как это было». Вроде бы ясно, о каком освобождении идёт речь, но моему обличителю требуется политическая улика, и вот он «расшифровывает» заголовок как освобождение от всех социалистических основ, как неприятие коллективизации, индустриализации, марксистско-ленинской идеологии, классовой борьбы, «завоеваний советской литературы» и т. п.

Но вот в литературной среде, как и в идеологии, наступили «новые веяния». Ст. Лесневский писал в «ЛГ» (27 января, 1988): «У нас не прозвучало полного признания того, что мы совершили большую ошибку, учинив разгром памятной статьи М. Лобанова в «Волге». Между тем сейчас, перечитывая статью, мы находим в ней немало справедливого, точного. Не должна возникать такая ситуация, когда одно направление пытается доказать власти, что противоположное направление является врагом нашего строя. Эта ситуация находится и вне морали, и вне культуры». Но вне морали находится и перевёртничество тех, кто, как тот же «доктор филологических наук» В. Кулешов, громил меня в своей статье «А было ли «тёмное царство»?» за «идеализацию прошлого», «тёмного царства» с его «дикостью», религиозностью, а при «демократах» в предисловии к вышедшей под его редакцией книге «Русская литература и христианство» (изд. МГУ, 1997) как ни в чём не бывало объявляет строгий выговор своему вчерашнему кумиру — «вульгарно-социологическому схематизму и всякого рода идеологическому диктату», направляет «современное литературоведение» в «религиозную область», воркует о «гуманистической благодати (?) в русской литературе». Уж не та ли это «ничего общего не имеющая с русской литературой «благодать» того самого связанного с Просвещением гуманизма, заслуги которого в истории отмечены враждебностью, уничтожением всего, что не вписывается в рамки этого рационалистического, антихристианского представления о человеке, начиная с истребления индейцев, работорговли неграми до нынешнего навязывания народам мира американского жизнеустройства?

Перестроился в своём роде и другой «доктор филологических наук» — П. Николаев. Известный писатель Сергей Есин в своей «мистической повести» о Литинституте (ректором которого он был), описавший историю моих злоключений в этом институте в связи со статьями обо мне в «ЛГ», рассказал мне о Николаеве, которого хорошо знал. Тот уже в новое время признал ошибкой свою статью «Освобождение»… от чего?». И, кстати, и печатно поведал, что его сближает со мною любовь к деревне, ведь он в детстве был деревенским пастухом. Когда на нашем учёном совете Литинститута, где я работаю, зачитали эту исповедь, то все дружно захохотали, зная, с кем имеют дело.

Неожиданным было для меня то, что в декабре 1990 года на VII съезде писателей РСФСР С. Михалков принёс мне извинение за своё выступление на секретариате Союза писателей РСФСР в феврале 1983 года, когда подверглась разносу моя статья «Освобождение». Позднее международник, работник МИД Владимир Зимянин, автор книги о своём отце, бывшем секретаре ЦК КПСС М.В. Зимянине, передал мне его извинение. Под председательством Михаила Васильевича в ЦК было проведено в январе 1983 года экстренное совещание главных редакторов всех столичных изданий, где и было произведено судилище над моей статьёй «Освобождение». И вот уже во время перестройки, находясь на пенсии, бывший секретарь ЦК просит сына передать мне, чтобы я не обижался на него за то судилище, потому что «всё шло от Юры», как назвал он по старой комсомольской привычке Юрия Андропова, давшего ему добро на проработку (с соответствующим решением ЦК по этому же вопросу). Как-то странно мне было узнать об этом «покаянии»: «Как всё непросто в душе человека и вместе с тем неужели так непрочны были убеждения тех, кого мы знали в роли идеологических столпов великого государства».