Литературная Газета 6256 ( № 52 2010)

пресыщена от варварства и барства.

ПРОБУЖДЕНИЕ

Спросонок видится – уже вокруг кровати

Мир инороден, свет в окне раскос.

И дядьки нет, кто б барскому дитяти

Утёр слезу и кофею поднёс.

Всё странным кажется –

с таинственным поддувом

Иных миров… Петух с кукареку

Трясёт воинственным

кровавым красным клювом,

Отверстым, крючковатым, начеку…

Поди впишись в картину – ей не впору

С глазами детскими лицо, и невпопад –

Не к месту, не ко дню, не к разговору

Вопрос юродивый: «У вас тут рай иль ад?»

Ну, так броди средь племени земного –

Конторщиков, торговцев, шоферюг,

Уборщиков, директоров – всё ново

Проснувшемуся вдруг.

И будто бы лучами сверху вспорот

И высвечен со всех шести сторон

На месте прежнего – иной какой-то город,

Но не Гоморра и не Вавилон,

Не Рим языческий, чьи сладострастны боги,

Не Карфаген глумливый… Впрочем, тот

Скользит и падает, кто ищет аналогий,

А кто на новеньких – что видит, то поёт.

***

Подтверди, что так бывает:

Входит гость со злым лицом,

Колченогий ковыляет

Бес вослед за чернецом.

Платье в госпожу одето,

Ухарем сидит пальто, –

Это ж оборотни! Это –

Не улыбка, а Ничто!

И когда луна взрезает

Туч мучительных слои,

То герой уже не знает,

Где чужие, где свои.

Но чем больше бури, гнева

Будит он, чем жарче страсть,

Чем огульней – справа, слева,

Всюду – ужас и напасть,

Тем ему потом блаженней

У камина, глядя вспять,

Сквозь горящие поленья

Эти страхи вспоминать.

МОСКВА

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Софокл бы оценил

Литература

Софокл бы оценил

ПОЭЗИЯ                                                                                                                                        

Александр КУШНЕР

***

Не может быть хуже погоды,

Чем та, что бывает у нас.

Некрасов на долгие годы

Её нам, нахмурясь, припас.

Уж он-то дождя, и тумана,

И сырости не пожалел:

Вот ужасы вам без обмана,

Румянец и мертвенный мел.

Но странное дело, над нами

Висящая пологом мгла

Вдруг вспыхнуть готова стихами

И даже сгореть в них дотла.

И вдруг петербургские зимы

Покажутся вечной весной,

Как будто и впрямь мы любимы

Безмужнею музой одной.

***                                                                                                                              

Вот ласточка, выставив крылья наружу,

Как бы опираясь на них, из гнезда

С трудом вылезает, – а ты свою душу

Ей мысленно уподоблял иногда!

Не так это просто – житьё под карнизом,

Как будто в кармашке – в нашлёпке лепной

Со щелью вверху и замазанной снизу,

И всю эту глину скрепила слюной.

Наверное, главное – это не трусить,

Не в этом ли нас уверяет она?

Не так ли гимнастка рискует на брусьях?

Фотограф заснял нам её из окна.

И что-то в ней даже от канатоходца

Есть, крылья снаружи, а хвост ещё там,

В гнезде, – эта жизнь нелегко ей даётся,

Не так беспечально, как кажется нам.

***

Так изучай же мозг, как космос, но скорей,

А то скучает он без звёздной карты клеток.

Вот рай, вот Козерог, вот ад, вот Водолей,

Нейронные пучки и путаница веток.

Зачем развился он за сотни тысяч лет

На маленькой, как мяч, затерянной планете?

Ты станешь Божества искать остывший след,

А я люблю, когда читают книгу дети,

Взобравшись на диван, вдвоём или втроём,

Большую взгромоздив на тонкие колени, –

Пускай расскажет им, как ярко мы живём,

А тени ни к чему: им рано видеть тени.

Да будет к ним добра трава без сорняков,

Органика без язв, устройство без изъяна, –

Тогда и влажный блеск прекрасен облаков,

И будущее вдруг проглянет из тумана.

***

Я бы в Томске томился,

В Туруханске струхнул,

На окно бы косился,

Опустившись на стул.

В неба чёрном мазуте

Звёзд звучал бы хорал.

Я страдал бы в Сургуте,

В Салехарде хворал.

Как живут в Уренгое,

В Нарьян-Маре живут?

Вот где точно герои,

Даже если запьют.

И, прислушавшись к вьюге,

Я бы в Омске умолк.

Я уснул бы в Усть-Луге –

И какой с меня толк?

Даже в Пензе, в Казани

Я обратный билет

Проверял бы в кармане,

Петербургский поэт.

Невысокого мненья,

Дорогая страна,

О себе я: с рожденья

Мне поблажка дана.

Вдалеке от окраин,

Избалован в тепле,

Я – плохой россиянин

В этой смуте и мгле.

***

Не грех, какой тут грех? Не рок,

Не мог же рок на стольких сразу

Людей обрушиться, не Бог,

Наказывающий порок,

Ведь зал набит был до отказу

И танцевали, – что же тут

Дурного? Значит, только Случай.

Он – главный жизни атрибут,

Аспект, абсурд и абсолют.

Не утешай меня, не мучай!

***

А это что у нас растёт, болиголов?

Кокорыш, борщевик – ужасные названья.

А может быть, купырь.

                 О, сколько диких слов,

Внушающих тоску! Народное сознанье,

Латиницы в обход, сумело оценить

Их подлинную суть, воздав им по заслугам.

Ты спрашиваешь, что? Я думаю, что сныть:

От страха так назвать могли её, с испугом.

И тот, кто первый дал такое имя ей,

А ближние легко и дружно подхватили,

Не меньше, чем Гомер, не хуже, чем Орфей,

Да только не писал стихов или забыли

Их… Не забыли, нет! Нам кажется, что мы

Листаем каталог клубящихся растений,

А это к нам дошла трагедия из тьмы,

Поэма вещих снов и точных наблюдений.

***

Куда-то подевав мобильный телефон,

Я номер наберу – и отзовётся он

Из ящика стола, из куртки, с книжной полки,

Очнётся, запоёт, затерян, унесён,

Засунут и забыт, – и поиски недолги.

Я радуюсь, его, как в сказке, обретя,

Ведь мог бы и пропасть, как царское дитя,

Быть найденным другим, попасть в чужие руки…

Софокл бы оценил такой сюжет, хотя

Смутили бы его все эти наши штуки.

***

В сад сегодня не выйдешь, так сыро.

Постоишь на крыльце – и домой.