Литературная Газета 6259 ( № 55 2010)

В то роковое воскресенье постель разобрал раньше обычного. Глаза стали слипаться, с трудом одолел несколько страниц из «Записок охотника». Уже сквозь сон услышал, что в соседней комнате настойчиво зуммерит телефон. По ночам меня уже давно никто не домогается, да и в светлое время суток звонят редко. Подумал, ошиблись, хотел было выдернуть шнур из розетки, но энергии хватило лишь на то, чтоб поглубже зарыться в подушку.

Вдруг за окном на лоджии явственно послышались голоса, раздался отвратительный звон разбитого стекла. В глубине сознания вспыхнул сигнал тревоги: «Нападение!»

Страха не было. Одним рывком вскочил с ложа. Как заведённый метнулся в соседнюю комнату за ружьём. На балконных дверях все стёкла были уже выбиты – пришельцам оставалось вырубить внутренние запоры. Так что на самозащиту – на всё про всё! – осталось секунд двадцать.

Мимоходом – в спальню, не зажигая свет, взял на ощупь из шифоньера початую коробку с патронами. На ходу зарядил ружьё. Занял позицию у окна. Как вооружены злодеи, я не знал, но не чай же собирались они пить ночью в чужой квартире. В руках одного я увидел то ли автомонтировку, то ли обрезок водопроводной трубы… Этим «стеком» он счищал осколки стекла по краям пролома, чтоб удобнее было влезать в квартиру. Расстановка сил была явно не в мою пользу. Потому решил действовать на опережение. Резко распахнул форточку, выставил наружу ружейный ствол. Одновременно из горла выплеснулся многоэтажный мат, о существовании которого в своём нутре до сих пор и не подозревал.

Появление хозяина вызвало среди непрошеных гостей замешательство. Судя по всему, встреча не входила в их планы. Скорее всего, они и звонили. Получалось, я сам во всём виноват – не поднял телефонную трубку, чем ввёл пришельцев… в заблуждение. Теперь же, как говорят криминалисты, каждая из сторон должна была действовать в створе конкретных обстоятельств.

Ещё раз послал я «гостей», но уже не так далеко. В ответ раздалось стереотипное: «Падло!» Я не обиделся, однако не на шутку струсил, когда один из них сделал решительный шаг в сторону с поднятым над головой стальным штырём. Что мне оставалось делать? Разумеется, защищаться. Не криком же кричать среди ночи и звать неведомо кого на помощь. К тому ж я ещё и охотник, не однажды побывал в рисковых переделках. Теперь же передо мной мелькали не дикие звери со своими инстинктами, а оборзевшие хомо сапиенс, потерявшие человеческий облик в подлой борьбе за существование. Вопрос стоял предельно простой: кто кого? Я выстрелил в воздух, сократив тем самым собственные шансы ровно наполовину. А то и вообще сведя оные к нулю. Ведь не было гарантии, что патрон не окажется холостым или отсыревшим. На заводской упаковке стояла дата двадцатилетней давности.

Налётчик, стоявший на отдалении, всё понял без слов – ласточкой слетел с высоты полных пяти метров. Подельщик его, похоже, был в состоянии аффекта. С поднятой над головой палицей ринулся в сторону окна спальни. На сей раз я выстрелил в упор, в человека. Он рухнул как подкошенный. А я пошёл в другую комнату звонить в милицию.

Через полчаса квартиру заполонили люди в мундирах и в штатском. Вопросы. Допросы. Протоколы дознания. Будто заведённый давал я признательные показания.

Покончив с бумагами, двое прошли на лоджию – через минуту-другую втащили в комнату труп. Извлекли из бокового кармана куртки паспорт; в потайном кармане оказалось фото симпатичной девушки, а также полис медицинского страхования на территории Удмуртии. В кошельке нашлись небольшие деньжата: тысяча с чем-то. И никакого при себе оружия. Правда, был нераспечатанный кубик на полтора шприца.

Следователь придвинула к краю стола настольную лампу, и мы все увидели ЕГО лицо. Оно показалось мне знакомым. Будто с этим парнем мы встречались на улице не раз и не два. Под этим впечатлением пошёл я на кухню смочить пересохшее горло. Проходя мимо стеллажей, наугад вытащил книгу: оказался роман Достоевского «Преступление и наказание». С помощью большого пальца «пулемётно», так сказать, перелистал листы. Вдруг словно молния осветила: на вклейке между 128-й и 129-й страницами мелькнуло знакомое лицо. Художник Илья Глазунов изобразил в своей манере портрет главного героя романа. О Боже, Родион Раскольников оказался полной копией лежащего пластом теперь у балконных дверей реального человека… С одной лишь разницей: двойник (наш современник) был без цилиндра и без небрежно повязанного галстука по моде середины девятнадцатого века.

С раскрытой в руках книгой пересёк свой рабочий кабинет. На диване сидели четверо служивых. Молодой человек в форме сотрудника ФСБ, скосив взгляд на раскрытую книгу, осведомился:

– Что-то к делу относящееся?

Молча повернул развёрнутую книгу к его лицу.

Короткая пауза. Офицер моментально оценил ситуацию.

– Поразительно… Будто один и тот же человек.