Литературная Газета 6261 ( № 57 2010)

Тем не менее разговоры о толерантности куда содержательнее, нежели «апокрифическое» пустословие о компьютерных играх, которые на самом деле выхолащивают человеческий мир и обесценивают жизнь, добро, а зло делают если не привлекательным, то уж точно имеющим право на существование. Появилась здесь работа и для литераторов – создание сюжета, образа героя, мифологии очередного виртуального пространства. И если в «Культурной революции» режиссёр Егор Кончаловский прямо говорит о том, что сегодня кинотеатр – место продажи, а фильм подобен йогурту на магазинной полке, то претензии к сочинителю могут показаться чрезмерными. Но только в том случае, если забыть о собственной художественной миссии, чувство которой никогда не оставляло великих писателей.

Впрочем, нынешний литературный мастеровой больше озабочен продвижением своего «продукта». И тут ему никак не обойтись без критиков – только злые они какие-то стали. А в чём-то даже и завистники: не могут сами написать роман или драму, потому и готовы всё разорвать в клочья – как новое произведение, так и его создателя. Порядочных и талантливых критиков вообще не найти днём с огнём, только хамы да неучи. Ещё в Интернете, с его свободой высказываний и отсутствием политкорректности, такого наплетут – обвинят во всех смертных грехах да ещё посетуют, что, дескать, нельзя засудить автора за клевету на веру, царя и народ!.. Об этом в «Апокрифе» с негодованием говорит Павел Лунгин, снявший фильм «Царь». Культуролог Андрей Пелипенко бесстрастно проясняет ситуацию: незримый социум обрёл с помощью Интернета право голоса и выплёскивает в пространство культуры стихию. Как с нею совладать?

Нужны неформальные духовные лидеры, вещают с телеэкрана медийные лица. Как в советское время, когда население дремало, и только неутомимые интеллигенты будили народ. Наконец добудились – и с его помощью поставили на власть, по словам московского мэра, вечно пьяного конюха. Затем всю страну опустили в нищету, и мавр с тонкой душой оказался никому не нужен. Теперь уже новый, раблезианского вида интеллигент Дмитрий Быков произносит: в России важен кодекс поведения. Кто бы говорил…

Распорядитель этого дискуссионного стола Архангельский по сравнению, скажем, с ведущим программы «Апокриф» почти не противоречит себе, стародавнему. Тогда как Ерофеев, «могильщик советской литературы», сегодня призывает зрителей ко всему хорошему и спокойному. Вот и поэт Тимур Кибиров в программе «Линия жизни» добр и участлив, с уважением говорит о культуре, любит Блока. Из современников дружит с «простым, как мычание» концептуалистом Львом Рубинштейном, а прежде – с литературным фокусником Дмитрием Приговым. Он не упоминает о своей скандальной поэме конца 1980-х под назва нием «Сортиры», а декламирует публике длинные вирши последних лет и слащавый опус о христианском боге на ослике. Бедные замороченные люди, сидящие в зале, ищут тайну, прекрасное – в наглядном и бойком…

Где уж там старушка, монетка подо льдом вкупе со слезой ребёнка и голодной смертью бродяги… Бесконечные беседы об успешной литературе можно с выгодой перевести в сюжет компьютерной игры. Только не надо сочинителя в ней именовать писателем.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 2 чел. 12345

Комментарии: 05.03.2010 00:53:50 - Виталий Викторович Веселовский пишет:

Лучшая статья номера!

... , и этим всё сказано.

Истерия: «Давай, Россия!»

ТелевЕдение

Истерия: «Давай, Россия!»

СЛЕДЫ НА ТЕЛЕ

ГОСУДАРСТВО В ГОСУДАРСТВЕ

Так давно уже называют наше спортивное телевидение. И понятно: ведь оно занимало и занимает львиную долю всего экранного времени. Иногда спорт в ящике достигает наивысочайшего рейтинга (особенно во время интересных матчей или состязаний), а также является сегодня чуть ли не единственным проводником реального прямого эфира. Откуда такая привилегия? От всеобщей любви? Можно сказать – да ведь, по статистике, почти 30% опрошенных голосуют за просмотр спортивных трансляций. Спорт несёт в себе некий мистический заряд, языческую ауру Олимпийских богов, он напоминает о колизеях древности, прообразах современных стадионов, где также создавались глобальные состязательные шоу, доводящие до смертоубийства проигравших прямо на арене. И тогда, в древности, зрители болели, и тогда интерактивно участвовали, поднимая большой палец вверх или опуская его вниз. Нынче спортсмены, к счастью, не гладиаторы. Однако в сражении за победу есть иногда что-то похожее на всеобщую жажду крови, есть возбуждение, переходящее в истерию некоторых чересчур возбуждённых телекомментаторов.

ЛУЧШЕ СТАДИОН, ЧЕМ ВОЙНА