Литературная Газета 6266 ( № 11 2010)

Достоинства и недостатки спектакля можно разбирать и дальше. Но – не хочется. Да, он «хрестоматиен» в том смысле, что прочитывает роман, а не являет собой некую авторскую конструкцию, проясняющую тайные думы режиссёра, мешающие ему спокойно спать по ночам. Можно снисходительно констатировать наличие ходов и приёмов, где-то уже кем-то когда-то использованных, и столь же снисходительно оправдывать создателей спектакля: ну, хоть инсценировку сделали приличную, в самый раз для первого знакомства с автором. Но давайте попробуем не лукавить. Уважаемый читатель, сегодня вы идёте на тот или иной спектакль в 9 случаях из 10 потому, что вам его рекомендовали ваши знакомые, а не потому, что за него ратует маститый критик, будь он даже столпом и светочем театральной учёности. Это – раз. Не каждый взрослый у нас читал Набокова, даже если брать за единицу измерения ставшую притчей во языцех «Лолиту», что уж про молодых говорить. Наша страна уже лет двадцать с лишним, как перестала быть самой читающей в мире, как раз примерно с того времени, как в нашу литературу вернулся Набоков. Так что и знакомство с автором по нынешним временам не минус, а плюс постановки. Это – два. И наконец, давайте признаемся, что мы, сидящие в зале и наблюдающие за тем, как эффектно падает стена на многострадального Цинцинната, не можем с полной уверенностью сказать о себе, любимых, что принадлежим к числу «существ, подобных ему». Мы – не он! Вот в чём несчастье. Не исключено, что уже непоправимое.

Виктория ПЕШКОВА

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 1,0 Проголосовало: 1 чел. 12345

Комментарии:

Я люблю тебя, Империя!

Искусство

Я люблю тебя, Империя!

СОБЫТИЕ

27 марта – Международный день театра

Злость, разрушение, месть – три лика отвергнутой Грузии в зонг-опере Джулиано ди Капуа «Медея. Эпизоды»

«Обрати на меня внимание! Я ненавижу тебя! Я нежно твоя – и мне не нужен мир, в котором это не так. Умри, планета! И ты, неверный, сдохни под её обломками!» – так без пауз, кажется, должна кричать Медея в том переложении мифа о золотом руне, которое сделал для Театро ди Капуа Алексей Никонов. И следует признать, что сиюминутные аллюзии поэта на любовный геополитический треугольник Россия–Осетия–Грузия лишь усилили женский пафос его поэмы, блестяще разыгранной единственной актрисой – Илоной Маркаровой. Вопреки Никонову, его стихотворный текст не стал политическим памфлетом – он остался тем, чем была традиционная история колхидской царевны: бессильным воплем оставленной любовницы. Ибо величие мифа в том, что он всегда жив и творится в каждое мгновение. И побеждает всегда.

Предвижу: спектакль Театро ди Капуа вызовет яростные споры. Кто-то будет превозносить его до небес за антирусскую смелость. Кто-то – напротив – по этой же причине постарается его замолчать. Боюсь, не правы будут и те, и другие, поскольку упустят главное: несомненную, потрясающую эстетическую самоценность и самой зонг-оперы, и спектакля.

Для гнева есть основания. В основу произведения Никонова положена небесспорная, но возможная аналогия: Медея=Колхида=Грузия, с одной стороны, и Ясон=Эллада=Россия – с другой. Прямое указание в тексте на Осетию взывает к современности. Изложение событий с точки зрения грузинской стороны ставит русскую публику в положение оправдывающихся.

Однако нужно ли нам оправдание?

Начнём с Медеи. Дочь царя Колхиды предаёт отца, предаёт страну, убивает брата, помогает Ясону захватить золотое руно. Девушка связывает себя навечно с Элладой. Назад дороги нет. Она рожает Ясону сыновей и мстительно убивает их, когда неверный муж предпочитает иную партию. С невестой Ясона и её отцом Медея тоже поступает негуманно: Главка сгорает заживо, надев подаренный волшебницей пеплос. Спасая дочь, погибает и отец.

Оставлен Коринф, дальше будут безобразия в Афинах, наконец – возвращение в Колхиду и снова кровь, пролитая детоубийцей.

Это – основа мифа.Беллетристическое оправдание Медеи, снятие с неё обвинений в смерти детей – ненаучная гуманизация. Медея не нуждается в адвокатах: она – женщина, поэтому слишком близка к таинству возникновения жизни, чтобы излишне комплексовать по поводу смерти. Ну а космогоническую основу мифа мы вовсе оставим без внимания, заметив лишь, что именно она подтверждает версию Медеи-убийцы.

Теперь Ясон. Его нравственность вряд ли можно назвать высокой. Однако вспомним, что в Колхиду герой отправился вовсе не за Медеей, а за золотым руном. И он получил его. Аргонавты – любимцы богов, поэтому именно боги внушают Медее страсть к Ясону. Возлюбленные же олимпийцами неподсудны людской молве.

У Ясона великая цель – золотое руно. Да, он не знает, что с ним делать, он даже не знает, что это такое. Герой надеется на помощь Медеи, но ей – увы! – тоже не известно о руне ничего. Единственное, что держало их вместе, исчезло. Тайна осталась тайной. Ясон ставит иную цель. Уже не связанную с Медеей.