Литературная Газета 6271 ( № 16 2010)

Снова выстрел впереди.

***                                                                                                                                

А снег – у каждого он свой,

Как сон, как праздник на пороге,

Как ощущение тревоги,

Как утешенье и покой.

За снегом снег… Припомню всё,

Со дня забытой снежной бабы:

И стёжку в школу, и забавы,

И первый бой, и смерть друзей.

И как бы в прошлом ни мело,

Снега снегами заметая,

Свой снег могу узнать всегда я,

В нём то я вижу, что прошло.

И как бы в мире ни мело,

Свой снег узнаю я и завтра,

Он прошлых зим моих соавтор,

Ведь что-то в нём есть и моё.

Простор нам нужен, ширь полей,

Чтоб высевать на гладь их густо,

Все мысли чистые и чувства,

Свою любовь к земле своей.

Летит, приветствуя меня,

Мой снег,

как белый свет, богатый

На боль, на радость, на утраты, –

Слепя,

сияя

и маня…

***

Так гремело, так светило, –

Призвала гроза судью, –

Ночью этой ночь судила

Душу добрую мою.

Я

в предчувствии расплаты

Думал – как ты ни гляди, –

Но, должно быть, виноват я

Перед миром и людьми.

Обещал, надежды полный,

Счастья всем и светлых дат,

А на свете войны, войны,

Да и сам я ведь солдат.

Я хотел (душа мечтала) –

Мир засеять добротой.

Да её вот

нынче мало

Даже для тебя одной.

Так гремело, так светило,

Будто Бог послал судью…

Ночью этой ночь судила

Душу грешную мою.

***

Александру Капустину

Лесная тропинка протёрта до дыр,

Ледком затянуло болотинки.

К дубам подошли мы:

– Вот дуб-бригадир,

А вот – лейтенант молоденький.

Знакомых

в деревьях ты узнавал

Повсюду, где проходили мы,

И бор над Днепром из окопов вставал

Друзьями и побратимами.

Вставала из снов растревоженных рать,

Колыхала под небом баллады.

И шли мы незримо опять и опять

Сквозь марши,

бои

и блокады.

Предзимьем снежинка упала на след,

Стремительный, беличий, тоненький…

Атлантами в небо –

задумчивый дед.

И ты –

лейтенант молоденький.

Баллада о ложках

Из палат госпитальных – не в хаты,

В зимний бор – дом для многих полков.

Полк нашли. Ну а чем виноваты,

Что без ложек мы и котелков.

Быт солдатский, известно, не прочен,

Тут за счастье – горячий обед.

Да вот повар лить в каску не хочет,

А по правде – и касок-то нет.

Утешает нас полк по-солдатски,

Приглашает к своим котелкам.

Ложки, ложки… Да где тут достать их,

Вдалеке от базаров и мам.

Увезут скоро кухню пустую

И обеденный кончится час.

Хоть в лесу открывай мастерскую

Да штампуй ложки всем про запас.

Тут Савельев окинул нас взглядом –

Санинструктору под пятьдесят.

В вещмешке у седого солдата

Ложек, ложек –

притихший десант.

Он промолвил, мешок открывая,

Будто щедрую душу свою:

– Ложки эти с переднего края –

По наследству передаю.

Налетай поживей, если надо, –

Кухня встретит неведомо где!

Покажи свою хватку, ребята,

Ну, конечно, не только в еде!..

Пообедали мы перед маршем,

Благодарны полку и друзьям.

Вновь в строю

ложки двинулись дальше

Вместе с нами навстречу боям…

Слышу ложки в оркестре народном,

Стук весёлый – одна об одну.

И проснулось вдруг в памяти что-то

Очень близкое…

про войну.

***

Мы смолим моршанскую махорку,

Смотрим на Днепровскую гряду.

Скоро будет бой. На том пригорке,

Может быть, я тоже упаду.

Будут травы над курганом. Будут

Плакать, улетая, журавли.

Нас, наверно, люди не забудут,

Вспомнят, что мы жили и ушли.

…Я смотрю на серый склон курганный,

На траву, на муравья, на дол.

Знайте, что когда меня не станет, –

Я в свою дивизию ушёл.

Перевод Ивана БУРСОВА

Иван-чай

Манит незнакомая дорога,

И себе ты скажешь: примечай.

Ну а коль дорог на свете много,

Друг мой, иван-чай?

Но твоих, смоленских, не забуду…

Век пройдёт – не вырастет быльё.

Трижды брали мы деревню Буду,

Трижды умирали за неё.

А под Будой – малые курганы,

А под Будой – выбились травой

Алексеи, Викторы, Иваны…

Глина скользкая,

Подзол сырой.

Проросли травой и горицветом,

Тянутся куда-то в синеву.

И стоит Иван по-над кюветом,

Головой кивает,

«Вот… живу…

Не дивись, что словно обагрённый,

Восемь пуль… Я кровью весь истёк.

Скоро осень. Каркают вороны.

Пожелтел в ногах моих листок.

Хочешь – угостимся нашим чаем,

Я теперь навеки водохлёб».

– Бог с ним, с чаем, – тихо отвечаю, –

Нам теперь махорки – хорошо б.

Мы цигарку скрутим по-былому,

Пустим сизый дым на провода.

Первая затяжка мне – живому:

Горечь на душе да маята…

Цвет мой красный – ясность, правота.

Перевод Наума КИСЛИКА

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Когда я слышу эту музыку

Совместный проект "ЛАД"

Когда я слышу эту музыку

У каждой семьи есть свои любимые праздники. У нас их два: День Победы и Новый год. Но если последний праздник является в равной степени общим, то День Победы – праздник в первую очередь бабушкин.

Когда началась война, бабушке было 13 лет, когда она окончилась – 17. Война для бабушки – это смерть двух старших братьев. Самого старшего убили под Ленинградом, младшего – одного из руководителей подпольной молодёжной организации «Смугнар» – расстреляли у неё на глазах. Потом был партизанский отряд, а затем год немецкого плена…