Литературная Газета 6283 ( № 28 2010)

Молю, чтоб только не заглох,

Едва доплыв до середины!

***                                                                                                                    

Сторона моя глухая –

Летом пыль, весною грязь.

Что же ты, себя охаяв,

Спьяну в кровь изодралась!

За избой, с карнизом вровень,

Полдень, пекла нацедив,

Жжёт бока на ржавой кровле

Голышам лиловых слив.

У забора пёс ленивый,

Облинялый весь, как чёрт,

В службе долгой и тоскливой

Дрыхнет сутки напролёт.

Бабки в стоптанных калошах

Про земной судачат грех…

Как они на мам похожи –

На мою, твою и всех!

Сторона моя глухая –

Сбитый камушек с Кремля,

День и ночь с тобой бухаем

До последнего рубля.

***

Я весь ещё спросонья, весь не свой,

А ты уже наигранно лукавишь,

Зовёшь с собой и колдовски рукой

Крадёшь мой сон, как музыку у клавиш.

Ну что ж, веди! Для счастья важен миг.

Удел натур скучающе-созвучных –

Бежать подальше от себя самих,

Хотя б на Дон, на меловые кручи.

Припомнится давнишних лет апрель

И ледоход торжественно-басистый,

Он строгим маршем заглушал свирель

Сухой травы на склоне каменистом.

В нас тоже пребывает ледоход,

Хотя бы раз – в конце или в начале,

Когда хоралы пробуждённых вод

Пути торят к сердечному причалу.

Вновь требуется клавишам настрой.

Искусней нет речного камертона.

А то, что мы спросонья, Бог с тобой,

Такая мелочь в партитуре Дона!

МОЙ КОЛЬЦОВ

По берегам степной речушки Красной,

Где тальники, обрывы, резеда,

Зачем ищу, спустя два века, страстно

Следы того, кто здесь гонял стада?

Можайское, Запрудское… А выше,

Туда, к истоку, птицей из-под ног

Степного ветра в травяном затишье –

Село моё родное Красный Лог.

Простор, простор течёт под роговицу

И вдохновеньем обжигает грудь.

Хоть пей и не пей его, а не напиться,

А коль напьюсь – мне больше не вздохнуть!

Что если правда: от Смычкова лога

К Дурному логу он, сам-друг Кольцов,

Околицей, нехоженой дорогой

Шагами мерил край моих отцов?!

Спустя два века здесь я не напрасно:

У времени оскал всё также зол,

Как в годы те, когда великий прасол

В батрацкой доле пил степной рассол.

Ночь бугаём сопела в зыби мрачной.

И языком костра с горячих губ

Стада созвездий слизывали смачно

Кольцовских песен неземную глубь.

Откликнется ли степь на зов потомка

И выплеснет ли на берег волна

Того певца холщовую котомку,

Где скарб – стихи и больше ни рожна?

Я вглядываюсь в ранний свет востока.

И глазу нет предела от глубин.

И только ветер над речной осокой

Слагает песни голубых равнин.

***

Тихо. Спокойно. Звёзды

Выпятились во тьму.

Жить никогда не поздно,

Вместе, по одному.

Лучше – под этим небом

И на своей земле,

Хуже – в краю, где не был,

Птицей – в чужом дупле…

Время не верит слову,

Время меняет смысл…

Что же мы снова, снова

Головы тянем ввысь?

Злыдни больного века,

Нам ли до этих звёзд?

Тенью от человека

Тлен в наши души вмёрз.

Время проходит мимо,

Выплеснув свет до дна.

Звёзды в себя незримо

Всасывает пелена.

ВОРОНЕЖ

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 4,0 Проголосовало: 1 чел. 12345

Комментарии:

Любовь – это полое слово

Литература

Любовь – это полое слово

«ВПЕРВЫЕ В «ЛГ»

Алексей ГРИГОРЬЕВ

Родился в 1972 году в Ленинграде, в настоящее время проживает в Москве. Известен в основном по публикациям в Сети (порталы «Вечерний гондольер», «45-я параллель», «Новая реальность» и др.). Автор книги стихов «Рыбы» (2010).

как Хемингуэй

Когда меня изволило сознанье

Впервые посетить, как лёгкий тать,

Капель была искрящейся и ранней,

И помнится, что я умел летать.

Летел, поджав колени, в угол спальный,

Как в тёплое гнездо, смыкая круг,

А в кухне за стеною коммунальной

Шипел на сковородке звонкий лук.

Под солнцем катерок гудел счастливый,

Движок его трудился тах-тах-тах –

Мы жили возле Кольского залива

На очень отдалённых северах.

Возможно, я тогда не кушал манку,

А всё ещё кормился от соска… –

Типичное начало для романа

С названием «По ком звонит тоска».

В нём мальчик никогда не будет птицей,

Запьёт с тоски, как станет повзрослей,

И после – возвратившись из больницы –

Застрелится, как Э. Хемингуэй…

рыбы

В этом месяце крепком,

как стылая глыба,

Слишком рано выходит на небо луна,

И плывут человеки – печальные рыбы

Вдоль по лунной дорожке у зыбкого дна.

Рыбий мир. Идентичные снулые лица.

Привыкаешь: звонят –

это точно не ты,

Вынимаешь glofish,

и из трубки струится

На паркет серебристая нитка воды.

Привыкаешь: беззвучие – это серьёзно,

Громкость в плеере ставишь

на минус один,

И сияют тебе молчаливые звёзды

В час, когда ты за кормом

плывёшь в магазин.

Привыкаешь: любовь – это полое слово –

Колокольчик на мёртвом твоём язычке.

Эта женщина станет женой рыболова –

Ты исполнишь брейк-данс у неё на крючке.

Рыбий мир несуразен и вычурно выгнут,

Но порою – когда замираешь без сил –

Пробежит по гортани и к нёбу подпрыгнет

«Я люблю» на серебряном рыбьем фарси.

Ангел

Тихо в мире, очень тихо,

На часах четвёртый час,

Я ищу какой-то выход

И открыл на кухне газ.

Тихо в мире, тихо в мире,

Замолчали поезда,

Ангел бродит по квартире

Чуть заметней, чем всегда.

Ничего не происходит,

Крепко спит панельный дом,

По квартире ангел бродит