Литературная Газета 6289 ( № 34 2010)

Как, с кем, какими силами строить новую страну, чистую и честную? Где взять элиту, настроенную на «самоограничение»? Где найдутся такие святые управленцы, которые пойдут вслед за солженицынским: «Нравственное начало должно стоять выше, чем юридическое. Справедливость – это соответствие с нравственным правом прежде, чем с юридическим»? Напоминает на самом-то деле романтику ранних большевиков с их «революционной законностью», аскетизмом и строительством Царства Божьего на земле.

Все лирические увещевания в статье Солженицына отдают горечью. Думается, автор не очень-то верил, что его услышат или смогут послушать, но выполнял то, что должен, – призывал государственных мужей и всех читателей к идеализму, который должен быть выше личного расчёта.

Многажды осмеянный или встреченный зевками призыв «возвращения к земствам» представляется мне живым зерном статьи. Это идея медленного, умного пробуждения в народе достоинства. Действительно, важны подлинные выборы – там, где обычные люди, «низы» могут что-то изменить для себя и могут спросить с известного им человека. Полагаю, реальным продолжением солженицынской идеи «демократии малых пространств» была бы поправка в обсуждаемый сейчас Закон о полиции с наделением граждан правом самим выбирать своего участкового, своего шерифа (здесь не грех взять пример с Америки).

И ещё. Прежде чем начать сокрушаться над статьёй, вздохну: утекло уже двадцать лет, а Солженицын не был волшебником, чтобы всё предвидеть… Он и сам признаёт: «Непосильно трудно составлять какую-либо стройную разработку вперёд: она скорее всего будет содержать больше ошибок, чем достоинств, и с трудом поспевать за реальным ходом вещей. Но и: нельзя вовсе не пытаться».

Солженицын смотрит с высоты птичьего полёта, абстрагировавшись от политической бурной реальности, где столкнулись интересы и представления Горбачёва, Ельцина, будущих членов ГКЧП и т.д. С одной стороны, отстранённость – это вроде и неплохо. Предложенные ориентиры (нестяжательство, «сбережение народа») актуальны до сих пор и всегда, а перечисленные ужасы (нищета стариков, экология, пьянство, криминал) только усугубились. С другой стороны, иногда возникает ощущение, что манифест зависает в безвоздушном пространстве.

Автор не учитывает игроков. Он предлагает перекроить карту. Но кому предлагает? Справедливо говорит о том, что значительная часть Казахстана – русская. Но кто будет присоединять её к «Российскому Союзу»? Ельцин, воюя с Назарбаевым? Горбачёв?

Автор предлагает отказаться от всех, кроме названного куска Казахстана, Украины и Белоруссии. Но как? На Кавказе и в Средней Азии окажутся брошены русские люди, да и не они одни… По совести ли насильно отсоединять вчерашних братьев, прогонять жильцов общего дома, если, допустим, они не хотят отделения? Да и нужно ли так легко разбрасываться освоенными и кровью омытыми землями? И ведь в итоге такого раздела СССР в том же Таджикистане была перебита почти половина населения, а половина от оставшегося перебралась на заработки в РФ.

Многие фразы Солженицына перекликаются с жаркой риторикой времени. Он призывает прекратить помощь «тоталитарным» странам вроде Вьетнама и начисто ликвидировать структуру, которая существует в любой стране мира, мол, пускай не прикрываются задачами внешней разведки: «Этому ЧКГБ с его кровавой 70-летней злодейской историей – нет уже ни оправдания, ни права на существование».

Осуждая большевиков за скверную национальную политику, писатель предлагает создать новую страну и одновременно отпускать всех, кто того захочет. Особенно спорным мне кажется пассаж в отношении Северного Кавказа: «Кавказские народы, пред революцией столь отличавшиеся в верности российскому трону, вероятно, ещё поразмыслят, есть ли расчёт им отделяться». Как поразмыслят? Через кого поразмыслят? Какими методами? А татары с башкирами? Тоже поразмыслят? А Сибирь? А Урал? Государство – это что и кто? Неужели просто «коммунальная квартира»?

Впрочем, с рекомендацией сбросить этническое и территориальное «бремя» и сейчас согласны многие современные «националисты». Я же считаю, что идея урезания страны губительна.

В любом случае в 90-м году в СССР и в РСФСР не было сил, которые могли бы осуществить заветы Солженицына.

Его статья – «философское письмо», где есть пламенная ярость к советскому и критика Запада за пошлость и имитационную демократию. В сухом остатке Солженицын предлагает распустить СССР, создать новую страну, ввести частную собственность на заводы и землю (но только аккуратно), поставить у власти лицо, наделённое серьёзными полномочиями, и не особенно увлекаться играми в выборы и партии, вместо этого развивая низовое волеизъявление. Плюс семья, христианские ценности, обновлённая школа и уже упомянутое «самоограничение».

Повторю: «философское письмо» Солженицына прекрасно искренностью, болью за Россию, желанием ей помочь. Это письмо всей природой своей, стилем, языком, чаяниями противоположно цинизму!

Настроение письма, дух его – стремление созидать и очищать Родину от любой скверны, идти на подвиг.