Литературная Газета 6292 ( № 37 2010)

– Как сказал Умберто Эко, книга – это генератор интерпретаций. Сведущие люди подсчитали, что кроме тогдашнего тиража «Нового мира» было выпущено чуть ли не 10 миллионов ксерокса с «Альтистом…». Некоторые этими распечатками торговали. По 70 рублей – штука. Я тогда выступал в разных аудиториях – и на заводе «Динамо», и в академгородках, и в оркестрах, и в театрах – и понял, что, прочитав мой роман, каждый трактует его по-своему. В соответствии с собственными ожиданиями. Например, увидели сатиру, когда автор совсем не имел её в виду. А пародийные моменты, которые я себе позволял, интерпретировались читателями всерьёз. Я, когда писал роман, в немалой степени озорничал. Вообще произведение, которое потом может остаться и вызывать интерес, должно иметь известный элемент озорства. Я только одной вещи Булгакова завидую по-настоящему. «Собачьему сердцу». Потому что там присутствует озорство без какой-либо оглядки. А когда ты пишешь с оглядкой на читателя и общество, то и выходит, как с моим последующим романом «Аптекарь». В нём я уже контролировал себя, боялся, что он будет хуже «Альтиста…», пытаясь вложить в него определённые смыслы. И «Аптекарь» не был прочитан внимательно. В том числе и по той причине, что его опубликовали в «Новом мире» в 1988 году и он стоял в ряду так называемых отложенных романов, как пастернаковский «Доктор Живаго» или «Жизнь и судьба» Василия Гроссмана. «Аптекарь» угодил чуть ли не в один номер с Варламом Шаламовым. В ту пору Олег Чухонцев, будучи членом редколлегии «Нового мира», мне сказал: «Ты «Аптекаря» написал не для нынешнего времени. А прочтут и поймут тебя через энное количество лет». Так оно и вышло. Вот сейчас на телевидении сняли 8-серийную картину под названием «Аптекарь». Если же рассуждать о «Времени Ч.», то не я его придумал. Во всех смыслах. Во-первых, это чисто армейское выражение. Когда начинается артподготовка или ещё что-то экстренное, назначается «Время Ч.». Ольга Кучкина вела телепередачу с таким названием. И у неё однажды спросили: «Это имеет какое-то отношение к «Альтисту Данилову?» На что она ответила, что вообще не читала этот роман. В «Альтисте…» герою даются чёрные метки. И тут, конечно, открывается другой смысл. Не армейский. Но это «Время Ч.» в его судьбе – не в судьбе страны. Хотя кто-то толковал именно так.

– Сегодня и толковать не приходится. По сути, мы все стали жить в этом «Времени Ч.»

– Ну сами были хороши!

– А кто написал: «Время стекало в глиняный кувшин и застывало в нём гречишным мёдом»?

– Кажется, я.

– То есть писатель вольно или невольно приводит этот «застывший мёд» в жидкое состояние. В некотором роде он сам становится «хлопобудом» – тем, кто заранее хлопочет о будущем. Вы ещё в 80-х годах прошлого века изобразили эту таинственную структуру. И когда я смотрю на нынешнюю политическую элиту, на вчерашних комсомольцев, ставших федеральными министрами, то говорю себе: «Да вот же они – «хлопобуды»!»

– Это абсолютно точно. Потому что я знал многих ребятишек из Высшей комсомольской школы, перед которыми мне приходилось выступать. Все они были циники, ведали, что рано или поздно в стране что-то да произойдёт, и были готовы к тому, чтобы получить деньги на первоначальный капитал. Вот это я как раз не придумал. Эти люди – передо мной.

– Или те же «будохлопы», коих вы, перевернув, как песочные часы, найденное слово, вывели из «хлопобудов»?.. Ткните в любую телевизионную кнопку – и увидите хорошо обученное племя хлопальщиков. Им всё равно, чему хлопать, – лишь бы хлопать!

– Им, «будохлопам», деньги за это платят! Но вот вам ещё пример для вашей «Книги сбывшихся предсказаний»: герои «Альтиста…» воруют камни с вулкана Шивелуч – им сказали, что там должны быть изумруды. Проходит года четыре после публикации романа – и я получаю вырезку из «Камчатской правды», где написано, что в вулкане Шивелуч обнаружены чёрные изумруды.