Литературная Газета 6302 ( № 47 2010)

Но самым ценным источником общения и информации был наш лектор – молодой человек, окончивший факультет социологии в Сорбонне. Он-то и раскрыл мне тайну местопребывания «истинных» (как я их себе представляла) парижанок. Самые модные и красивые работают в офисах секретаршами или продавщицами в дорогих бутиках. Чтобы их увидеть, надо в конце рабочего дня постоять у входа в какое-нибудь министерство или зайти в магазин «Диор» или «Шанель», к примеру. Элегантные дамы среднего возраста и выше встречаются вечером в дорогих ресторанах и опере, а днём разъезжают в роскошных авто с персональными водителями. В общем, не удалось мне в тот первый визит лицезреть les femmes chics, на ресторан и оперу денег не имелось, в бутики было боязно даже заглядывать, а тратить время у офисов – глупо и жалко. Молодой социолог поведал также, что времена универсальной моды, когда все одевались примерно одинаково, канули в прошлое. Нынче главное – стиль, строгий, спортивный ли, романтически-рюшечный ли, но твой собственный, подчёркивающий твою individualite, так сказать. В поисках доступной нашему скромному кошельку индивидуальности мы, нарушив инструкции, отправились в Tati. От дешёвого изобилия разбегались глаза и мысли: кому и что купить, чтобы не было мучительно больно за бесцельно истраченные средства. И тут я с ужасом поняла, что не знаю и не умею правильно покупать вещи, мне лишь предстоит постигнуть науку шопинга. Отправляясь на вещевую охоту, надо точно знать, чего ты хочешь, и, стиснув зубы и кошелёк, искать, искать, пока не найдёшь. В общем, все мои небольшие франки ушли на petits cadeaux (подарочки). И это было правильно, потому что родственники и друзья высоко оценили моё к ним внимание. Себе я позволила три раза сходить в кино, съесть неведомый тогда советскому человеку нектарин и выпить с однополчанами чашку кофе на бульваре Сен-Мишель. Сидя в кафешке, мы предавались чисто парижскому занятию, то есть лениво разглядывали прохожих и перемывали им косточки.

Несмотря на ограниченные контакты с местным капиталистическим миром, мы всё же подверглись его тлетворному влиянию, в наших жестах и взглядах появилось нечто, liberte’ какая-то с примесью непринуждённости. Отзанимавшись на rue de Fleurs, мы часами бесцельно бродили по городу. На пешеходных переходах мы уже не пугались остановившихся машин и вежливых водителей, жестом приглашающих перейти на другую сторону улицы. Нам казалось, что машины просто столбенеют при виде наc, таких замечательных, открытых новому миру, симпатичных туристов с научным уклоном. Мы продолжали ходить боевым отделением, не потому, что так требовали инструкции, а потому, что нам было весело и хорошо вместе, а главное – мы были ещё так молоды, и нас обуревала жажда жизни. По вечерам, собравшись у кого-нибудь в номере, мы пили привезённую водку, закусывали привезённой чёрной икрой (через несколько лет водка, икра, фотоаппараты и бинокли станут отличным денежным подспорьем российским туристам) и говорили, говорили о смысле жизни до утра, не боясь разбудить уснувший за окном Париж. А он, как знаменитый Вальмонт – опытный, безжалостный и коварный волокита из «Опасных связей», хитроумно завлекал нас в свои сети, снисходительно ухмыляясь: «Я и не таких соблазнял, и не такие присягали мне на верность и любовь».

И вот постепенно, незаметно и вдруг серое шестиэтажное однообразие превратилось в элегантный городской ансамбль, одетый в серо-жемчужные цвета с драгоценными застёжками, пряжками чёрных узорчатых балконов. Сложное с первого взгляда метро оказалось самым удобным в мире. Парижская подземка позволяет в кратчайшие сроки пробраться в любую точку города. У парижан нет дорогущих станций-памятников, но они берегут металлические кружева нескольких входов в стиле art nouveau архитектора Гимара. Модерн удачно вписался в город барона Османа, украсив его Большим и Малым дворцами – павильонами, построенными к выставке 1900 года, вокзалом Орсэ, домом на авеню Рапп. Теперь солнце превращало мутную Сену в зеленовато-бронзовую водную артерию, по которой с видимым удовольствием ползали многочисленные мушки-кораблики (bateaux-mouches), переполненные туристами. Сухопутные гости столицы в это время неторопливо прогуливались по нешироким набережным, восхищаясь дворцами и частными особняками, застревая у лотков знаменитых букинистов (слово «букинист» произошло от французского «бук» – козёл, именно из кожи этого животного делали дешёвые книжные переплёты), разглядывали современную скульптуру Музея под открытым небом, целующиеся парочки на стрелке Вер-галан; случайно, не ведая, что творят, забредали на пляж поклонников однополой любви, швыряли монетки с самого старого парижского моста с названием Новый (le pont Noeuf), а стоя на мосту Александра III, оценивали свои силы: а не слабо как Джеймсу Бонду Рождера Мура спрыгнуть отсюда на проплывающий внизу кораблик?