Литературная Газета 6302 ( № 47 2010)

В программу концерта вошли симфоническая поэма «Проклятый охотник» композитора XIXвека Цезаря Франка, созданная по поэме немецкого поэта Готфрида Августа Бюргера, выразителя идей движения «Буря и натиск», а также его же симфоническая поэма для фортепиано с оркестром «Джинны», написанная по мотивам одного из восточных стихотворений Виктора Гюго (у рояля солировала Екатерина Мечетина). Во втором отделении прозвучал фрагмент из балета «Бык на крыше» Дариуса Мийо, написанного по либретто Жака Кокто. А вот баллада И.В. фон Гёте «Ученик чародея» вдохновила Поля Дюка на создание симфонического скерцо. Великие вечные мотивы, впечатляющая музыка, прекрасное исполнение.

Моим спутником на концерте был председатель Московского музыкального общества, народный артист России, профессор Авангард Федотов. Авторитетный музыкант высоко отозвался о замысле Жанны Дозорцевой представлять классическую музыку разных стран, об исполнительском мастерстве оркестра, о человеке, который был за дирижёрским пультом: «Он ведёт за собой оркестр, а не идёт за ним, как это сейчас нередко бывает. Он открывает в музыке новое. Дирижёрский его талант, жаль, ещё не раскрыт в полной мере. Многие воспринимают его однобоко, только как военного дирижёра».

Так кто же этот дирижёр? И что за оркестр? Этот вопрос вслух задавали некоторые зрительницы, эмоционально воспринявшие мастерство музыкантов. Увы, Жанна Дозорцева, пространно представляя композиторов и их произведения, ни разу не представила исполнителей, дирижёра, солистку. Казалось, она забыла это сделать. А может, это формат такой? Отвечаем на вопросы зрителей, которые после концерта несколько раз овацией вызывали дирижёра на сцену. Это были: Симфонический оркестр Министерства обороны Российской Федерации и главный военный дирижёр Вооружённых сил РФ, заслуженный деятель искусств РФ Валерий Халилов.

Программку-то купили не все…

Владимир СУХОМЛИНОВ

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Наша Пушкинская площадь

Московский вестник

Наша Пушкинская площадь

ПРОГУЛКИ ПО ГОРОДУ

Удивительное это место – Пушкинская площадь. Чем она так важна для нас? Ведь здесь за что ни возьмись – ничего нет. Страстной монастырь разобрали в 1937г., храм Димитрия Солунского снесли в 1934г., «Дом Фамусова» будто ластиком стёрли в 1968г., Дом актёра сгорел в 1990г., а памятник Пушкину – и тот не на своём месте стоит!

Да и площадь-то сама по себе небольшая (а до сноса Страстного монастыря была ещё меньше): на обычной карте Москвы её название с трудом умещается на крохотном прямоугольничке со следующими границами: Тверская улица – Страстной бульвар – Большой и Малый Путинковский переулки (такой малый, что спрятался на задворках кинотеатра «Пушкинский»).

Но история площади весьма древняя. Если всех исторических персонажей, когда-либо бывавших здесь, собрать вместе, то пространства нынешней площади не хватит. В деревянный храм, давным-давно стоявший на месте дома №17по Тверской улице, приходил великий князь Димитрий Донской. Последний представитель династии Рюриковичей, царь Фёдор Иоаннович, в конце XVI в. повелел начать строительство стены Белого города именно с этого места, и была поставлена первая крепостная башня – Тверская. Уже в следующем столетии первый царь из рода Романовых Михаил Фёдорович встречал здесь чудотворную икону Страстной Божией Матери, а позднее сын его Алексей Михайлович основал тут Страстной монастырь, который затем неоднократно удостаивал своим присутствием.

Сын царя Алексея Михайловича, ПётрI, в ознаменование побед русского оружия приказал поставить на площади Триумфальные ворота. Войска вступали в Москву в парадном строю и проходили под аркой с царём – полковником Преображенского полка во главе. А затем арки стали ставить в честь коронации каждого нового российского монарха, приезжавшего из Санкт-Петербурга на торжественную церемонию в Москву по Тверской улице через Страстную площадь.

Так уж повелось: многое, что начиналось в Москве, впервые появлялось именно на этой площади – первые фонари, первая конка, первый трамвай, первое такси…

И вот что интересно: сменялись эпохи – преображалось и окружение площади. Храм Димитрия Солунского перестроили ещё при Екатерине II, желая подчинить старое городское пространство каким-то незнакомым доселе бульварам, разбитым на месте стен Белого города. Заимствовали бульвары из неведомого французского, а оно, это французское, столь почитаемое в московских салонах, через щепотку лет само в Москву явилось, с залпами Бородинского сражения пришло на Страстную площадь, чтобы руками французских солдат запалить монастырь.

Но Страстной монастырь не сгорел – выстоял. Уже в 1849г. сломали старую монастырскую колокольню в угоду архитектурной моде. Правда, новая колокольня вышла какая-то не наша, не московская. Московская, шатровая, – рядом стояла, при храме Димитрия Солунского.