Литературная Газета 6315 ( № 11 2011)

– Разумеется, не вдруг. Поскольку я уже был профессиональным кинематографистом, режиссёром, мне не надо было осваивать такие вещи, как композиция, перспектива, ракурс, компоновка, свет, цвет и так далее. Какая-то подготовка у меня уже была, причём по главным позициям. К тому же режиссёру часто приходится рисовать, чтобы не объясняться на пальцах. Изобразительным искусством я интересовался всегда, не то чтобы изучал, но наслаждался им. Однажды захотелось взять в руки кисть. Даже не подозревал, какая это зараза. Теперь в доме сколько стен, сколько хватает на них места, столько и картин.

– Кроме ваших произведений на этих стенах есть ещё работы других художников?

– Рядом нет, конечно. Все мои картины на даче. А в квартире у меня есть несколько крошечных работ больших мастеров: Левитана, Поленова, Дубовского, Туржанского.

– Это не первая ваша выставка. Как обычно принимает ваши работы публика? Для вас важно, что думают люди, или это в большей степени увлечение?

– Во-первых, это увлечение. Но если это нравится людям, значит, я на правильном пути. Знаете, я ведь уже и по стране поездил с этими работами. Ни одного отрицательного высказывания в книгах отзывов. А у меня их уже десяток, я их храню и очень дорожу ими. Часто просят что-нибудь продать. Очевидно, людям немного надоел авангард. Везде сейчас только цветовые пятна огромных размеров, больше напоминающие дизайн, чем живопись. Это хорошо смотрится где-нибудь на стене большого богатого дома, и только. Поэтому простой русский пейзаж, написанный не совсем примитивно, уже вызывает доверие и симпатию у моей публики.

– А ваша публика – это кто?

– Моя публика – это люди с советским прошлым, которые выросли на высоком искусстве, которые читали книжки. Не те, кто сейчас сидит в кинотеатрах с попкорном. Им не интересна моя живопись, так же как не интересны мои фильмы. Сегодня ведь в России живут уже два народа. Один новый, народившийся в эти бурные лихие годы, а другой старый, который далеко не весь старый по возрасту. У меня нет контакта с человеком из нового народа, мы не понимаем друг друга. Они не понимают мои ценности, а я не принимаю их попкорновое кино, где парад аттракционов и не надо думать.

– Имеете в виду «Самый лучший фильм»?

– И «Любовь в большом городе»», и «Гитлер капут», «Ёлки», «Наша Раша», «Ирония судьбы. Продолжение». Таких много. Обидно, что министр культуры, да и Путин считают, что главным мерилом качества фильма является его успех у зрителя. Поэтому на экранах либо русское попкорновое кино, либо американское. У хорошего кино трудная судьба в прокате.

– Как можно переломить эту ситуацию?

– Только государство может что-то изменить. Но для этого нужно сначала понимать ситуацию, а этого, к сожалению, нет.

– Вы пришли в политику, чтобы быть лучше понятым и услышанным? Поэтому с 1993года работаете в Государственной Думе?

– В политику я вошёл значительно раньше, чем стал депутатом. Кто такой политик? Это человек, который влияет на политический климат в стране. Я снял «Так жить нельзя» в 1990году, «Россия, которую мы потеряли» в 1992-м, «Великая криминальная революция» в 1993-м. Это уже была политика. Эти фильмы повлияли на изменение всего общества, на его самосознание, на политический климат. У меня всегда было ощущение, что от меня что-то зависит, последнее время, правда, всё меньше.

Я всегда много выступал, озвучивая свою точку зрения. Будучи председателем парламентской комиссии по исследованию причин и обстоятельств возникновения кризисной ситуации в Чеченской Республике, в 1995году опубликовал итоги депутатского расследования. В этом заключении Борис Ельцин был назван главным виновником кровавого конфликта. И если тогда это было для большинства дико, то сейчас со мной согласны уже процентов 80. И всё равно как об стенку горох.

– А как вам виделось? Вы обозначили проблему, и тут же всё изменилось?

– Ну да, а как же! Любой человек хочет видеть результаты своего труда. Хотя не всё впустую, многое доходит, жаль, что очень медленно. К примеру, я в своей публицистике уже лет 15говорю: «Нельзя готовить одних юристов и экономистов». Эта страна не будет иметь будущего. Кто будет пахать, сеять, пилотировать самолёты, кто будет работать на заводах, на атомных станциях? Прошло лет 15–20, и теперь наш президент говорит об этом же. Конечно, не потому, что он прочёл это в моей публицистике.

– Но и поэтому тоже…