Литературная Газета 6318 ( № 14 2011)

Что делать, господа: к великому сожалению «либеральной общественности», ещё живёт в России множество «совков», воспитанных советской литературой. И в их среде немало таких, кто любит знаменитую трилогию Юрия Германа о докторе Устименко. Любит потому, что эти три романа были о НАСТОЯЩЕМ: о любви, преданности («делу, которому ты служишь», Родине, друзьям, идеалам), о чести и порядочности. Кстати, эта трилогия опровергала сложившийся у некоторых стереотип о двух Россиях сталинских времён: якобы одна сидела, а другая сажала. Неправда, ответил своей трилогией писатель: была ещё и та – самая большая, которая не «стучала», не отрекалась от арестованных близких, а, стиснув зубы, работала, спасала, воевала, лечила, строила, сохраняла человеческое достоинство и верила в возможность построения справедливого общества.

У многих, кто не предал любимую книгу, забилось в волнении сердце, когда на канале «Россия-1» началась демонстрация сериала «Дорогой мой человек». Все помнили замечательный фильм 1958 г., сетовали на невозможность отразить в нём всю историю героев и надеялись, что многосерийному фильму удастся это в большей степени. Правда, лично у меня были сомнения: в эпоху бурной «десталинизации» рассказать о высокопорядочных и преданных своему делу коммунистах, которые даже в сталинских лагерях хранили верность своим идеалам? Возможно ли?

Увы, сомнения полностью оправдались. Весь пафос романа, вся упорная и страстная борьба героев за свои идеалы, за честь и совесть, против разложившихся чиновников вроде Женечки Степанова и настоящих врагов народа (так Аглая называет тех, кто гноил в лагерях невинных людей) были стёрты, подобно надписи «СССР» на шлеме Гагарина в юбилейных передачах или завешанной цветочными гирляндами надписи «ЛЕНИН» на Мавзолее. Что вы, как можно-с? Не «вечный бой, покой нам только снится», как любил повторять Устименко, а просто мелодрама: «хорошие парни» против «плохих», полюбили – разошлись – сошлись. Такой мыльной опере не нужна трагическая и прекрасная героика борьбы с чумой в Монголии и арктических конвоев; не нужен страшный «поток», который у героев ассоциируется не с идиллическим ручейком, а с ручьями крови на операционных столах. Не нужны страшный и величественный труд войны, уколы кофеином, чтобы стоящий по нескольку суток на ногах хирург не уснул прямо во время работы. Не нужна по-настоящему героика сопротивления, когда даже пьяница Аверьянов и «отсталая мещанка» Алевтина переживают «воскресение и смерть». Трагическая история английского лётчика Лайонела Невилла годится лишь как один из медицинских случаев в карьере героя: авторов интересует его диагноз, а не то, как английский лорд в страстных спорах принял правду коммуниста-доктора, полюбившего и оплакавшего юного англичанина как брата: «Ты не можешь умереть! Ты только рождаешься!»…