– Одна из первых моих книг – «Астрель и Хранитель Леса» вышла в 1957году. С тех пор эта сказка неоднократно переиздавалась. Но тогда рукопись встретила резкое неприятие в Комитете по печати, её отдали четырём рецензентам, вероятно, с надеждой, что они её загубят. Неожиданно все дали очень хорошие рецензии. Если же им не нравилось какое-то место, я предпочитала его удалить из книги и писала заново. Я с трудом принимаю редактуру, мне легче написать новый отрывок вместо раскритикованного, если с этим мнением я вынуждена считаться. Наконец рукопись дали на рецензию фольклористу, надеясь, что уж он-то её наверняка «зарежет». А фольклорист написал, что вообще-то он против литературной сказки, но эта так хороша, что он её рекомендует к печати. Книжка должна была называться «Астрель – принцесса Сумерки», но такое название в издательстве не понравилось, поэтому сказка известна как «Астрель и Хранитель Леса». Теперь мои сказки практически не редактируются.
–
– С «Босой принцессы», или с «Астрель», или с «Маленькой принцессы» (старое название «Уэнни и серая нитка»).
–
– «Астрель и Хранитель Леса», «Лоскутик и Облако», а из последних – «Босую принцессу», «Девочку-свечу», «Подземного принца».
–
– Пожалуй, нет. Мне кажется, успех «Приключений жёлтого чемоданчика» несколько завышен, я не считаю её своей лучшей книгой, хотя написала продолжение – «Новые приключения жёлтого чемоданчика». Я пишу не фэнтези, а сказки, реальность в которых чуть сдвинута. Если лошадь там разговаривает, она остаётся лошадью, и, хотя с ней могут происходить удивительные приключения и трансформации, всё это остаётся в строгих рамках классической сказки.
–
– Не думаю, что это так. Я не знаю взрослых стихов Барто, мне кажется, что она прирождённая детская поэтесса. У неё такая мощная версификация: «Что болтунья Лида, мол, / Это Вовка выдумал». Но я не чувствую, что за этими прекрасными детскими стихами спрятан другой мир. Подспудная философия чувствуется в странных сказках Чуковского, которые на первый взгляд кажутся простыми, а на самом деле в них много тайны и высокая поэзия: «И стаканы – дзынь! – разбиваются». Что касается Маршака, мне не очень нравятся его взрослые стихи, а вот детские воистину совершенны и прелестны, и я люблю многие его переводы.
–
– Мне очень нравился Лев Кассиль. Светлый очаровательный человек, он проходил сквозь действительность каким-то нетронутым. Эти титаны в основном были уже стары и недоступны, и теперь я уже сама, достигнув глубокой старости, понимаю, как трудно им было общаться с нами, с настырной шумной молодёжью, подчас чрезмерно самоуверенной. У меня были очень талантливые сверстники, поэты и прозаики, с которыми я одновременно пришла в литературу, – Генрих Сапгир, Георгий Балл, Ирина Токмакова, Галина Демыкина…
–
– Да, есть несколько молодых авторов, которые пишут интересно, своеобразно и как писатели находятся, возможно, под некоторым моим влиянием. Но сейчас я быстро устаю, поэтому мало с кем общаюсь.
–
– Не пересматриваю фильмы, снятые по моим сценариям, и очень редко перечитываю свои сказки. Сначала Никита Михалков репетировал мою пьесу «Без свидетелей» в Театре Вахтангова, и у меня сложилось впечатление, что он изумительный театральный режиссёр, именно театральный, так интересны были его репетиции. Но он поссорился с главным режиссёром, не успели сделать сложные декорации, которые он замыслил, и он предложил мне снять фильм. Сейчас готовят постановку этой пьесы в Париже, она шла в Италии, Финляндии, за границей больше, чем в России, потому что здесь роковую роль сыграл фильм. Мне кажется, пьеса тоньше и глубже фильма, но это уже специфика кинематографа.
–