Литературная Газета 6320 ( № 16 2011)

Применительно к теме нашего разговора можно с уверенностью сказать, что и в предшествующие разгрому СССР годы идеологическая война ни на минуту не прекращалась.

Одним из наиболее действенных способов ведения войны против России являлось и является так называемое обволакивание власти с целью достижения поставленных целей.

Ещё один способ – прямое овладение властью, её ресурсами для реализации разрушительных планов.

– Жёсткая государственная машина, очевидно, создавалась, чтобы противостоять этим опасностям?

– Разумеется. И мобилизационная система, которая пронизывала всю жизнь советского общества, была создана Сталиным в силу необходимости, в силу стремления сохранить страну, не допустить её полного разгрома и завоевания.

В рамках этой мобилизационной системы важную роль играла номенклатура.

Она, если так можно выразиться, была маховым колесом государственной машины. Люди, к ней принадлежавшие, получали каждый на своём уровне неограниченную власть, будучи поставлены близко к собственности. Но люди есть люди. И потому со временем у них появился соблазн захватить эту собственность.

– То есть этот бунт сытых был предопределён?

– Человеческая природа, не сдерживаемая моральными запретами, ненасытна. Сталин это знал. Этим, помимо прочего, объясняются партийные чистки среди номенклатуры и даже репрессии.

Построенный в годы пятилеток социально ориентированный государственный капитализм, обеспечивавший оборону страны в условиях постоянной внешней опасности со стороны Запада, исчерпал свой исторический ресурс после того, как было создано ракетно-ядерное оружие, сделавшее невозможным нападение на СССР извне.

Те, кто пришёл к власти после Сталина, вместо того чтобы приступить к радикальному реформированию системы на путях максимального сближения широких народных масс с властью и собственностью, законсервировали все свои привилегии и сохранили административно-командную систему.

В партийно-хозяйственной номенклатуре постепенно окрепло желание соединить власть с собственностью. Она и реализовала свои вожделения, произведя общественный переворот в свою пользу.

– Можно ли назвать движущие силы этого переворота?

– Безусловно, это были люди, близко стоявшие к власти или сами обладавшие этой властью. XX съезд КПСС стал рубежом в жизни нашей страны не только с точки зрения политической и идеологической – это был своего рода перелом в сознании народа. Рухнул кумир, которому поклонялись десятилетиями. Началась переоценка ценностей, порождающая идейный разброд и шатания. Люди не знали теперь, кому и во что верить. Общественное сознание замутилось и потеряло устойчивость. Ситуация осложнялась тем, что так называемый железный занавес был приподнят, и советское общество стало более открытым для западной идеологии, более беззащитным от западного идейного сквозняка. Создавались благоприятные условия, чтобы, как выражался Иван Ильин, «овладеть русским народом через малозаметную инфильтрацию души и воли». Настал момент, когда можно было приступить к постепенной реализации давних планов.

– И всё-таки СССР простоял и после Сталина 38лет, и добился многих успехов…

– Да, но идеологическое расшатывание системы шло непрерывно. На волне «оттепели» даже в ЦК КПСС появились «советники» и «консультанты», которые вынашивали отнюдь не социалистические и уж тем более не коммунистические планы. Их деятельность была направлена на слом существующей системы и потому была всесторонне поддержана Западом, видевшим в них проводников своей. Идея вестернизации, конвергенции, проповедуемая в этих «оазисах мысли», влияла даже на близкое окружение партийного руководства. Например, при Брежневе существовала группа «советников», которых генсек благодушно называл «мои социал-демократы». Именно они работали над проектом реформ, являясь при этом «диссидентами в системе», расшатывающими опорные конструкции СССР.

Самый мощный идеологический удар по системе после Хрущёва нанёс Андропов…

– Но ведь он считался ортодоксальным советским руководителем?

– Считался… Но, заявив о том, что мы не знаем общества, в котором живём, он бросил тень на весь предшествующий опыт социалистического строительства, продемонстрировав несостоятельность привычных утверждений о социалистическом характере советского общества.

Правление Андропова в контексте нашей беседы имеет исключительно важное значение. Следует отметить как минимум три результата этого недолгого, но весьма «результативного» этого правления: