Литературная Газета 6320 ( № 16 2011)

Солнечным июльским утром 1942 года жителей Донской слободы заставил всматриваться в небо непривычный гул. То чёрной вороньей стаей с запада летели самолёты. По 18–26небесных «танков» одновременно утюжили переправу. Бомбы падали, рвались на берегу, на сельских улицах. Женщины, подхватив детишек, кинулись – кто в погреба, кто за околицу, прятались по кручам и оврагам.

С десяти утра до самой ночи фашисты бомбили запруженную людьми, лошадьми, техникой Калитву.

Вот что запомнилось живым свидетелям той поры.

«По ярочкам кровь лилась в Дон.

По темноте вернулись с мамой домой. Сели за стол есть, а на пороге хаты – военный. Говорит не по-нашему, дедушка после объяснит: финн. Солдат в свою сумку, насвистывая, вывалил из миски наши вареники. Бабка в крик, дед остановил её: молчи!»

Так началась оккупация.

Новая Калитва на полгода оказалась вражеской линией фронта. В одночасье немцы отселили, попросту говоря, выгнали, как скот, жителей нижней приречной части села, ввели комендантский час.

Житель Россоши Михаил Кривошеев, тогда ещё мальчишка, навсегда запомнил фашистскую шутку.

«Немцы-охранники приезжали, сменяя друг друга, на мотоциклах и лошадях. Кони крупнее наших. Разглядываю их, а фриц свернул соломенный жгут, ловко ухватил меня, петлю накинул на шею и поднял над землёй. Хорошо, бабушка увидела и заголосила. Полузадушенного, кинул немец меня под ноги в толпу».

Питались, по существу, подножным кормом. Рядом колосилось пшеничное поле. Рвали и вылущивали колосья, варили зерно.

Вскоре немцы обнаружили, что молоко для них разбавляется водой. Вредителей начали искать среди комсомольцев и коммунистов. Карательным отрядом СС было арестовано свыше двухсот человек, всех без суда и следствия расстреляли.

– В первые дни оккупации, – вспоминает Анна Жерновая, – нас, тех, чьи хаты и огороды были на обрыве у самого Дона, выгнали в степь. Жили в коровниках на колхозной ферме Сухая Криница в пяти километрах от Новой Калитвы.

Однажды к нам ворвались немцы в чёрной форме. Зачем-то стали рыться в узелках с одёжкой. Одному под руку попалось вышитое чёрно-красным крестиком старинное полотенце. Хозяйка Мария Романовна Красюкова не отдавала дорогой ей рушник, семейная память. Немец поднял оружие. Кто кричал, кто упал на колени. А одна догадливая бабушка заслонила собой Красюкову и, кивая на неё, крутила пальцем у виска, мол, у бабы не всё в порядке с головой. Немец, ругаясь, сунул полотенце в свою сумку и ушёл.

Гоняли взрослых на работы в поле и на рытьё окопов-траншей. Из надсмотрщиков особенно злобствовал итальянец Каприони. Заметит, что кто-то копал землю без особого усердия или останавливался передохнуть, кричал «Форсе!» и безжалостно стегал плёткой.

Новая Калитва будет освобождена 19декабря 1942года. А ещё раньше – в конце ноября и начале декабря – готовившиеся к защите обжитых рубежей фашисты лишат население последнего крова. Людям придётся уходить, скитаться в поисках приюта по таким же обездоленным иноземной оккупацией окрестным сёлам и хуторам. За неподчинение приказу о выселении с линии фронта гитлеровцы расстреляли и закололи штыками в Басовке около 70 человек, среди них 27стариков и 18малолетних детей. Село сожгли дотла.

Фашисты создавали лагеря смерти на всей захваченной территории. Вместе с военнопленными за колючую проволоку попадало и мирное население. Обращались с заключёнными зверски, убивали их. Так, после освобождения Россоши на окраине города, где находился концлагерь, обнаружили «5ям с трупами убитых и замученных советских граждан. В них – не менее 1500казнённых красноармейцев и мирных жителей, в том числе женщин и детей».

Эти факты – ответ тем, кто сейчас сеет в умы, прежде всего молодых, подлую мысль. Мол, пановали бы мы сейчас красиво и припеваючи, если бы фашисты победили в той страшной войне. Нацисты разрабатывали и осуществляли другие планы. Земли Советского Союза в Восточной Европе намечали заселять немецкими колониями.

– Я родился 30сентября 1942года в селе Карпенково за колючей проволокой, – рассказывает учитель-ветеран Владимир Белоусов. – Если точнее, то в фашистском концлагере, расположенном на территории хозяйственного двора колхоза имени Ворошилова. Если ещё точнее – в амбаре на камнях, в котором содержали под стражей мою маму со старшей дочерью и односельчанами.