Литературная Газета 6330 ( № 26 2011)

«Делать жизнь с кого» – задача, которую ставит себе любое общество, вот почему эпически величественные образы Кутузова и Суворова, Нахимова и Александра Невского оказались в планах киностудий накануне и во время Великой Отечественной войны. По этим фильмам в основном и постигали историю советские люди. Были ли они, эти фильмы, правдивы? Исторически во многом – нет. Но это тот самый вопрос, который возникает при сопоставлении Пугачёва в «Истории Пугачёвского бунта» и в «Капитанской дочке». В повести Пушкин дал такой образ Пугачёва, который запечатлелся в народном сознании, с этой точки зрения он более достоверен, чем исторический, реальный Пугачёв. Александр Невский остался в народной памяти таким, каким его запечатлел Эйзенштейн.

Но с образами великих творцов искусства задача намного сложнее в силу исключительно богатого внутреннего мира писателей, поэтов, композиторов и художников. Есть и ещё одна причина. У каждого возникает своя своеобразная история общения с поэтом или писателем, именно с самим автором, а не только с его произведениями. В этом случае при несовпадении происходит сильнейшее отторжение. Ни один фильм, посвящённый биографии Пушкина, до конца не может удовлетворить.

Для создателей советского Пушкина 30-х годов главное – история борьбы писателя с царским режимом. Сегодня эти фильмы (о Пушкине и Лермонтове, Белинском и Тарасе Шевченко) кажутся сентиментальными и наивными, чем-то смешными. Но ни в коем случае не пошлыми и вульгарными.

Со «Звезды пленительного счастья» 1975 года, о котором упомянула Инна Кабыш в дискуссии, началась новая эпоха – эпоха бережного следования источнику. Помню, как в кругах интеллигенции 70-х не был принят Олег Стриженов – Волконский, были сомнения насчёт Рылеева – Янковского, Николай I – Василий Ливанов был принят. Ливанов позже говорил, что сыграл бы этот образ по-другому. Каждый персонаж «Звезды…», как под микроскопом, рассматривался интеллигенцией того времени. На встрече с читателями в «Доме Герцена» в, кажется, 79-м году Окуджава объяснил эту приверженность к пушкинской эпохе. Когда его спросили, почему он выбрал для серии «Пламенные революционеры» Пестеля, а не кого-нибудь из народовольцев, он ответил, что в среде декабристов ещё не было резкого разделения на своих и чужих и классовая жестокость ещё не брала верх.

Именно из той эпохи фильм «Последняя дорога» 1986 года, в котором максимально бережно была воссоздана атмосфера последних дней Пушкина. Там удивительная игра Калягина – Жуковского. Из той же эпохи фильм «Двадцать шесть дней из жизни Достоевского» 1980 года Александра Зархи с замечательной парой Солоницын – Симонова.

В те годы, когда была преодолена сентиментальность и пафосность прежней биографической серии, были созданы наиболее удачные биографические фильмы.

Задачей такого фильма была «перекличка», по Ходасевичу, интеллигенции в позднюю эпоху брежневского Союза. Таким образом у фильма был и свой благодарный, и очень требовательный зритель.

Фильм «Лермонтов» Николая Бурляева обозначил новый этап. Снятый в тот же год, что и «Последняя дорога», старающийся воссоздать атмосферу с такой же бережностью, он тем не менее уже ставил другие задачи: показать, как враги России погубили поэта. Поэтому Бурляев и вывел на сцену самого Лермонтова в собственном исполнении. В какой-то мере вернулись задачи далёких 30–40-х. Причём эта идея проводилась с таким нажимом, что вызвала отторжение в тех же самых кругах, которые приняли прежние биографические фильмы.

Что же касается атмосферы, то надо сказать, что множество проектов последних двух десятилетий охотно пользуются кадрами из фильма Бурляева, например, изображением Николая I. Но в фильме уже появились черты, которые дадут о себе знать в последующее время: иллюстративность, Лермонтов, читающий свои хрестоматийные строки на фоне гор, превращение акварели Лермонтова и князя Гагарина в кадры боя при Валерике, при этом сам бой снят плохо. Но, конечно, по сравнению с тем, что нам предстояло увидеть позже, фильм Бурляева содержит замечательные сцены, в которых иногда актёр убедительно становится похож на поэта.

Наше время – время поражения великого проекта. Рухнул «новый мир», не выдержав тяжести собственных конструкций, и похоронил под собой и план монументальной пропаганды, и просветительские задачи, и саму веру в то, что человек рождён не только затем, чтобы потреблять.

В задачи сегодняшнего создателя биографического фильма не помещаются масштабы выбранной личности. Пугающий образ Пушкина в исполнении Безрукова в эпоху гламура не оставил никаких надежд на возможность сегодня снять хороший биографический фильм о поэте. Перед этим был не менее гламурный «Сергей Есенин». Новая эпоха потребует решения новых задач. Если прежде умели развлекать поучая, то последнее – «поучая» – сегодня не к месту. Только развлечение, отсутствие напряжённого внимания, никаких намёков на то, что зритель обязан что-то знать и читать.