Литературная Газета 6332 ( № 28 2011)

Всё развивалось быстро. Денег ей богатый муж не давал, через три месяца стал воспитывать рукоприкладством. Александра подумала, что проблема в дочери, и отправила её обратно на родину, сейчас она там уже и вуз окончила. А мать, оставшись одна, увлеклась алкоголем. Надо же чем-то залить горе – из уважаемой и обеспеченной женщины, ценимого на работе сотрудника она превратилась в нищую приживалку. Да ещё разлучилась с дочерью, в которой души не чаяла… Да, дочь – это, пожалуй, единственный человек, которого она любит. Все другие люди для неё «гады». И вот – развелись.

Собственно, она повторила свой привычный сценарий, только в другой стране: в России дважды побывала замужем, первый брак длился год, второй – четыре месяца. В конце концов она стала агрессивной, разучилась улыбаться, а если улыбнётся, это походит на улыбку Медузы горгоны. Лечилась от алкоголизма, потом нашла работу – на заводе, на конвейере.

Там она и выучила французский. На конвейере. А какой на конвейере язык? Матерный. Во французском нет точных соответствий нашему мату, который обозначает гениталии, но вот аналоги этих ругательств есть. Так она и общается. Теперь она работает «помощницей по жизни» – сиделкой у стариков. Так вот и со своими стариками, и в учреждениях она разговаривает именно на этом франко-матерном языке. Читать и писать по-французски не выучилась и видит в этом некое своё достоинство. Живёт скромно, всё купленное отвозит на родину, в основном это тряпьё из секонд-хенда. Причём живёт она старыми привычками. Это, впрочем, характерно для многих эмигрантов – они могли приехать и тридцать лет назад, но если живут анклавом, ведут тот же образ жизни, который вели при отъезде во Францию у себя на родине и который там давно исчез.

Но главное – постоянная печать злобности на лице Александры, это делает её просто отталкивающей. Стала завистливой, мужененавистницей. Говорит: к старости вернусь в Россию. При этом подумывает о французском гражданстве. Несчастный она человек и всех вокруг делает несчастными.

А вот другая история. Дина приехала во Францию по визе невесты, тридцать один ей был. Высокая, длинноногая, тонкие губы, синие глаза, только очень холодные – внешность модели. В браке никогда не состояла, живёт здесь уже четыре года. В России она была главным бухгалтером на крупном предприятии.

Познакомилась с женихом по Интернету, он на двадцать лет её старше, с итальянскими корнями, куча распавшихся браков, куча детей в тех браках. Торгует подержанными автомобилями, шестьдесят процентов заработка отдаёт на алименты – на жизнь остаются крохи. Живут в крошечной деревне, в гараже.

У Дины совершенно определённая цель: ей нужно французское гражданство, чтобы свободно ездить по Европе. У неё всё просчитано. Ничего русского в ней не осталось. Она быстро переняла французские женские правила игры: я должна быть лучше всех, а соперниц, хоть на пляже, хоть на приёме у мэра, унижу – мало не покажется. Скоро и хорошо выучила французский, но квалифицированной работы не нашла, а работу уборщицей считает для себя унизительной. О муже заботится, по утрам ему на работу возит на велосипеде свежий хлеб, по вечерам – мясо к ужину. Лишь одно занятие себе нашла кроме ведения домашнего хозяйства – стала разводить собак для продажи.

Её-то цели понятны… Почему французские граждане женятся на русских? Ну это просто. Француженка может потребовать и деньги, и машину в подарок, и квартиру, и повышение по службе, а у русских жён такого обычно нет. К тому же они хозяйственные. Да и плохо ли в постели иметь молодую жену?.. Сам же супруг состоит членом Общества битых мужей – есть тут и такое.

И ещё одна судьба. Ирина приехала во Францию год назад, в тридцативосьмилетнем возрасте. Была главным бухгалтером крупнейшего российского авиазавода. Потом поработала в разных государственных и финансовых учреждениях, утвердилась в мысли «я – богатая женщина» и потянулась в Европу. В тридцать три уехала в Бельгию, жила там с бойфрендом, но когда выяснилось, что он наркоман, в брачном агентстве нашла себе французского жениха, вдовца, на двадцать лет старше себя.

Когда она пригласила меня с мужем в гости, мы очень долго искали её дом. Это город, где разгружаются танкеры с нефтью, а вокруг – хибары и трущобы, сараи какие-то. Нашли наконец. Представьте – из какого-то сарая с разбитыми стёклами и покосившейся крышей выпорхнула нам навстречу красавица в роскошном платье, с ярким макияжем и маникюром, вся в браслетах и кольцах. В этот день, оказывается, к ней приехала семнадцатилетняя дочка из Москвы, привезла ей деньги: оказывается, денег муж не даёт совсем.

Мы всей компанией поехали к морю, посидели в кафе. У Иры я разглядела три синяка, оставленных явно мужскими пальцами. Расспросила. И она мне открылась: муж страдает какой-то душевной болезнью, во время приступов рукоприкладствует. Пыталась обращаться в полицию – там только похохатывают: говорит по-французски она плохо, одета так, как, на их вкус, одеваются портовые шлюхи. Говорят ей, сами шли замуж, терпите.