Литературная Газета 6336 ( № 32 2011)

Но самый показательный эпизод – это визит в больницу, куда сердобольная мама главной героини, озабоченная судьбой одинокой умирающей старухи по имени Вера, ведёт свою не слишком сентиментальную дочь. Здесь Кисина имеет возможность развернуть перед читателем картину настоящего погружения в Ад: «Мама выпростала из-под одеяла тёти-Верин скелет, многозначительно кивнула на простыню с жёлтыми разводами и заголила рубашку. Пахнуло подвалом и сыростью, и Вера повисла в маминых жёстких руках бессильно, как тряпичная кукла». Этот страшный эпизод ничего не меняет в душе главной героини, а потому поступок её матери оказывается не проявлением милосердия, а жестокой странностью декадентствующей особы. В романе Кисиной не только юная героиня, но и автор видят в умирающем человеке предмет, повод для эстетической игры.

В тексте видна попытка найти в области детских впечатлений грань, отделяющую наш мир от мира потустороннего, заметен острый интерес к теме смерти. Обращение к детским впечатлениям для автора – способ войти в пограничное состояние сознания, и прежде всего притупить область нравственной рефлексии, ощутить «мистическое чувство», войти «в состояние лунатизма», то есть абсолютного отрыва от реальности, увидеть «инфернальный (то есть адский. – Е.И.) свет». Однако Кисиной недостаёт живого душевного опыта, настоящей боли или радости. Инфернальная подсветка освещает сцену, на которой герой истекает клюквенным соком.

Детские впечатления в силу своей инакости по отношению к системе взрослых понятий – неисчерпаемый источник вдохновения. Изживая травматичный опыт или обращаясь к «золотому фонду» светлых впечатлений, писатель тем не менее обращается к прошлому, а не к будущему. Поэтому ребёнок в современной прозе чаще всего – очевидец, который пытается осмыслить неочевидный для него смысл спектакля взрослой жизни, «взрослой» истории, «взрослой» – личной, социальной, метафизической – катастрофы.

Статья опубликована :

№35 (6336) (2011-09-07) 2

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345

Комментарии:

Перед вами удивительная книга!

Библиосфера

Перед вами удивительная книга!

ШЕДЕВРЫ РУССКОЙ ПОЭЗИИ

(Хрестоматия 10–11)

Под одной обложкой собраны лучшие стихи русских поэтов, написанные за последние 60 лет.

Книга в твёрдом целлофанированном переплёте, формат 145х220 мм, объём 344 стр.

Минимальный заказ 10 шт.

Цена за ед. 199

Тел.:  (495) 540-52-73;  факс (495) 540-52-83

Статья опубликована :

№35 (6336) (2011-09-07) 2

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345

Комментарии:

Поролоновая яма

Библиосфера

Поролоновая яма

ЛИТПРОЗЕКТОР

Продолжаем обсуждение произведений, вышедших в финал «Большой книги»

Если разбежаться изо всех сил, подпрыгнуть и, сделав, скажем, двойное сальто, приземлиться в поролоновую яму, то будет совсем не больно. И главное – не страшно. Потому что там мягко и безопасно. Получается как бы прыжок понарошку. И приземление понарошку.

А вот когда придётся делать всё всерьёз, то есть приземляться на свои ноги, а не в поролон, вот тогда другое дело. Это поступок. Это смелость. Это взаправду. Упадёшь – будет больно. Как и должно быть, когда поступаешь искренне, когда чем-то рискуешь.

Думается, и в хорошей прозе должны быть и смелость, и искренность, и боль. А без этого – уютно, даже весело, но невсамделишно, как приземление в поролон. Вот и получаются безопасные и мёртвые «поролоновые» тексты.

Именно такое ощущение от нового романа Юрия Арабова «Орлеан».

«Что это – циничная фантасмагория или мистика?» – вопрошает задняя сторона обложки. В принципе и то, и другое. А в целом – вязкое сумбурное месиво, непонятно с какой целью созданное и непонятно почему претендующее на то, чтобы быть прочитанным.

Но тут на помощь к нам приходит сам автор: «Я задумывал «Орлеан» как роман о том, что всегда за спиною. О бескомпромиссном обличителе, который является к нам в самый неподходящий момент и начинает обвинять в самых немыслимых преступлениях. Мы о них уже и забыли, думать не думали, так на тебе – является некто и начинает нас морально пытать, доводя до белого каления. Уже дописав, я понял, что получился текст о совести, о «сердце-обличителе».