Литературная Газета 6337 ( № 33 2011)

И вполне логично, что в 1988году Георгадзе уехала в Грузию. Как говорила, навсегда. И писала оттуда друзьям восторженные письма: «У меня тут впервые собственное жильё, удобное и уютное. И спиртные напитки тут, между прочим, не по талонам, как у вас, в России. Я уже купила 4бутылки хороших грузинских вин, красивую свечку с подсвечником и складное кресло за 10рублей. Приезжай, заживём!» Собственным жильём оказалась комнатушка в общаге за чертой Тбилиси. И очень сомнительно, что в Москве у Георгадзе были худшие жилищные условия. Ну так ведь ради красного словца… Со временем, однако, оказалось, что ни сама Георгадзе, ни её таланты в Грузии не нужны. Она выучила язык, подчёркнуто говорила только по-грузински, пыталась переводить грузинских поэтов, но вечно сидела без работы, да и из комнаты в общаге её попросили. В итоге пришлось возвращаться на Север, который она «не жаловала», как напоминают нам её биографы.

Ей бы обрадоваться тому, что есть настоящее, а не эфемерное жильё, возможность работать и реализовывать себя, но не тут-то было… Не желая жить в ненавистной России, Георгадзе вскоре выехала на ПМЖ в США. Невольно вспоминается шутка одного писателя, сказавшего по поводу Василия Гроссмана: как-то его в Армении до смерти напоили коньяком, после чего он обиделся на всё русское. Вот и здесь примерно то же самое. Не прижилась на своей мифическо-исторической родине, но виноватой в этом оказалась та же Россия. Как тут не уехать за океан? «Америка стала для неё тем, чем не смогла стать не только нелюбимая Россия, но и горячо любимая Грузия», – сообщает А. Чайковская. Казалось бы, наконец-то человек нашёл своё место под солнцем. Но Марина Георгадзе, как это часто бывает с эмигрантами, начала мыслить планетарно, заботясь о нас, неразумных. «В Америке ей, вероятно, жилось выносимее всего. Она искренне недоумевала, отчего мы все не переезжаем туда из холодной России», – пишет в той же книге И. Меламед. Это уже ноу комментс, как говорится. Что-то из фильма «Ширли-мырли».

Кстати, очень много писала она именно об отъезде. В стихах, прозе. Герои Георгадзе также ненавидят Россию и мечтают об иной жизни. Им физически неприятно находиться здесь, их буквально тошнит от нас. Вот образец прозы Георгадзе: «Неизвестно уж, кто в кого превратился с веками – татары в русских или русские в татар. Но заполнившая комнату пшеничная великанша вполне могла служить прототипом матери-России с плаката «Родина-мать зовёт!» Ну очень остроумно. Именно такими – грубыми, неотёсанными, жестокими – выглядят у неё русские. Тонкие и чувственные (это понятно) евреи и другие нацменьшинства. Отметим только, что автор плаката «Родина-мать зовёт!». – Ираклий Тоидзе. А тот, кого принято считать олицетворением русской жестокости и тоталитаризма, носил фамилию Джугашвили. Для человека, души не чаявшего во всём грузинском, странно было не знать о таких вещах.

СУДЬБА ПЛЕМЕНИ ЧЕРОКИ

Путешествуя по Америке, Георгадзе вдруг заинтересовалась судьбой индейцев племени чероки и с сочувствием писала о трагической судьбе этого народа. Удивительно только, что при этом она так и не вспомнила о народе русском, потерявшем свою государственность после революции 17-го и не уничтоженном только потому, что должен был кто-то работать в этой стране, дабы в той же Грузинской ССР отсутствовали очереди и талоны на продукты. Впрочем, до русских ли царской особе? «…я неделикатно задал ей вопрос, который впоследствии слышал от многих людей: связана ли она с Георгадзе – советским высокопоставленным чиновником, которого в песне обессмертил Высоцкий: («…И подпись: Ворошилов, Георгадзе»). В ответ я услышал негодующее: «Нет! Наш род гораздо древнее!» – приводятся в книге воспоминания А. Сумеркина. Всё правильно. «С кем говоришь, холоп?!» Печально, когда человеком овладевает мания величия. Вдвойне печальнее, когда для этого нет серьёзных оснований.

А потом она умерла. И теперь возвращается в Россию книгами. А столь обожаемые Мариной Георгадзе Грузия и США почему-то не спешат открывать её творчество своим читателям, вот ведь какое дело… И вроде бы следовало воздержаться от политики, но как, если сами издатели акцентируют на этом внимание? Что же получается: да, она вас ненавидела, но посмотрите, кого вы потеряли! Да мы никого и не теряли. Это был её выбор. Её жизнь. Её убеждения. Миллионы людей в России могут вполне обоснованно считать себя обиженными на власть, чиновников, сограждан. Но у них нет возможности пожить то в одной, то в другой стране, летать на карнавалы в Бразилию, как это делала Георгадзе. Они не шлют проклятия Родине и не выдумывают мифов о своём благородном происхождении. Вот и остаётся очень неприятный осадок. И хотелось бы говорить исключительно о литературе, о безвременно ушедшем писателе, а получается совсем о другом…