Литературная Газета 6340 ( № 36 2011)

В этом сказывается, думаю, более поздний исторический опыт. Авторы уверяют, что не проводили параллели с сегодняшним днём и не стремились к аллюзиям. Позволю себе в этом усомниться. Даже если бы мы не знали Михаила Кураева как мастера злободневных исторических памфлетов (например, «Путешествие из Ленинграда в Санкт-Петербург»), а Николая Досталя – как создателя изощрённой социальной сатиры (фильм «Облако-рай»), трудно вообще поверить в возможность рафинированного взгляда на историю из нашего сегодня. Неустройство и смятение заставляют людей искать в прошлом прежде всего спасительные уроки – даже там, где их нет и быть не может. Что же говорить об эпохе, в которую зримо уходят корни национального сознания!

Надо отдать должное мастерству создателей фильма. Зловещее напряжение, обозначившись уже в первых кадрах предчувствием беды, по ходу народной трагедии только растёт. Здесь нет фальши, а то, что поначалу видится таковой (скажем, слишком «нынешние» внешность и интонация отдельных персонажей), быстро растворяется в общем раскалённом потоке. Кому-то, впрочем, могут показаться избыточными многократные толкования конфликтных церковных установлений (с последующим разжёвыванием их значения в бытовых диалогах). От раза к разу – всё о Никоновом троеперстии, уподобляемом кукишу, о «латинском крыже» взамен восьмиконечного креста, об утрате «единого аза» в Символе веры («рождённа, а не сотворённа»), о противопоставлении смыслов старого «несть» и нового «не будет» в утверждении «его же царствию несть конца»… В старину на этих примерах народ становился грамотеем, по складам вникал в тончайшие оттенки понятийных смыслов, не всегда очевидные сегодня и учёным людям. Русские поневоле развивали в себе филологический слух – не ему ли обязаны мы появлением впоследствии богатейшего языка и великой литературы? Но не только это: наряду со слухом и зрением обострялись другие чувства, и важнейшее среди них – чувство человеческого достоинства. Да кто захочет разбираться в этом сегодня!

Попытаемся представить себе реакцию «среднестатистического» зрителя. Какого-нибудь заброшенного жителя наших всё ещё бескрайних просторов – малообразованного, не всегда сытого, но слишком часто пьяного, притерпевшегося ко всяческой лжи, развращённого грязью и пошлостью, агрессивно отлучённого от морали, равнодушного и циничного. Что ему здесь глянется, что застрянет в памяти? Наверное, такая мысль: кто правит, тот и богат. «Давно бы самый убогий и распоследний нищий был бы сыт и доволен, когда бы не воровство начальников». Или вот это: «Сблядовалась Москва. Начальные люди только и зрят, как бы подороже кому душу свою продать». Или ещё: «Говорил мне Васька Босой: не бери Украйну! Как фальшивая монета, в любой час подведёт»… А что зрителю до честолюбивых мечтаний Никона? Зачем ему, до рвоты изнурённому современной бесовщиной, волноваться ещё спорами вокруг какой-то «колпашной камилавки», троеперстия и «аза»?

Это, впрочем, шутка. Не верю я в подобного «среднестатистического», образ которого усердно рисуют наши СМИ. Не верят, конечно, и авторы фильма – иначе не хватило бы у них запала на создание своей страстной эпопеи: для кого стараться? Такой народец – мечта правителя-идиота. Не удалось Алексею и последующим земным царям добиться благочестивой покорности подданных (ни постом, ни молитвою, ни плетью, ни костром) – так пусть лучше будет, мол, эта безобразная жижа, не люди – грязь, которую легко соскоблить с лица земли. Может быть, вопрос о качестве народа, о моделях его поведения, прямо зависящих от уровня гражданского самосознания и личной ответственности каждого, и составляет суть обращения создателей «Раскола» к далёкому и такому близкому прошлому.