Например, поэт пишет:
Влачились змеи по уступам,
Угрюмый рос чертополох,
И над красивым женским трупом
Бродил безумный скоморох[?]
(Н.С. Гумилёв)
Критик-патологоанатом, больной буквализмом, тут же заявит, что автор стихотворения плохо представляет, как выглядят трупы, которые "красивыми" быть не могут по определению. Тут же явится цензор-ботаник и заявит, что на уступах чертополох не растёт и сравнение "угрюмый" к такому легендарному растению (между прочим, эмблема Шотландии!) вообще не подходит. Этнограф, подключившийся позднее и стихотворения уже не читавший, но зацепившийся взглядом за знакомое слово, заявит, что в Шотландии скоморохов никогда не было. Поэт вздохнёт, выключит компьютер и пойдёт пить пиво. Какое уж тут вдохновение?
А вот ещё один пример:
И он мне грудь рассёк мечом,
И сердце трепетное вынул,
И угль, пылающий огнём,
Во грудь отверстую водвинул[?]
(А.С. Пушкин)
Хирург со стажем непременно обратит внимание поэта на то, что сердце, вырванное из груди, - это окровавленный кусок плоти и для возвышенного слога никак не подходит. Кроме того, раскалённый уголь, погружённый в мягкие ткани, даст тяжкий дух палёного мяса и быстро потухнет, испустив облако смрадного пара. Жалкие попытки напомнить о метафоричности языка, о силе контекста и намеренно гиперболизированных образах отметаются с негодованием. Мол, я понял так, а значит, так и было показано. Дня через три, когда споры утихнут, откуда ни возьмись, появится щепетильный редактор и отметит, что слово "водвинул" не годится, а следует писать "вдвинул" либо "вложил". Поздно! Поэт уже принял яд.
Этих умных, профессиональных, в сущности, очень добрых и внимательных людей хочется пожалеть. Они бы и рады приобщиться к искусству, но утомлённый честным трудом разум выдаёт убогий образный ряд. Буквалисты напоминают больных, перенёсших тяжкую полостную операцию. Их слабый желудок не может принять никакой другой пищи, кроме жидкого бульона и безвкусного водянистого пудинга из протёртой гречки. Пожалеть хочется, но нельзя!