Литературная Газета 6349 ( № 48 2011)

Сходство кино США и СССР подчас поражает исследователя. Там всюду аналоги: похожие лица, характеры, назидательность, стиль. Это кино, которому веришь, которому хочется верить, потому что в нём есть энергия, свет и торжество справедливости. Оптимизм даже не выглядит притянутым за уши. Это идёт от сердца, от переизбытка веры и чувств.

Оба кинематографа развиваются в жёстких моральных рамках. Они ревностно служат государству. Когда начинается война, они геройски сражаются за американскую и советскую родину. При этом государство ни на мгновение не ослабляет контроля. Что такое 1947год, когда из Голливуда вышвырнули тысячи человек? Это масштабное репрессивное действие по очищению кино от "чуждого элемента" - коммунистов и им сочувствующих. Про советское кино и говорить нечего. Там "чуждому элементу" просто не давали житья. К цензуре прибавлялись партийные ячейки, которые боролись с "буржуазным влиянием", понимая под ним даже апатию и аморалку.

И американское, и советское кино до краёв наполнено хилиазмом. На экране идёт борьба за земной рай. Там изобличают подлецов и вредителей. Почти каждый фильм завершается мощным аккордом, возвещающим о том, что счастье уже совсем близко.

И американское кино, и советское выводят на экран идеального гражданина. Они создают образ, который входит в сознание и остаётся в нём как великий пример. Таков "Шейн", таков "Коммунист". Это потрясающе похожие фильмы. Они убеждают: если есть такие, как Шейн, как "товарищ Василий", страна дотянется до самых высоких звёзд. И это фильмы конца великой эпохи праведного кино. Они её закрывают.

Освобождение

Ослабление цензуры в американском и советском кинематографе происходит синхронно - в середине 50-х годов. А оформляется эта "оттепель" просто пугающе одновременно, словно в результате секретного договора. В 1956году утрачивает силу закона "Кодекс Хейса", стерегущий мораль, а КПСС развенчивает "культ личности", осуждая "идеологический догматизм и начётничество".

Кино сверхдержав впервые выходит за рамки. Оно ведёт себя очень робко, с оглядкой на дубину, которая лежит в стороне. Кино начинает вглядываться в человека, в его частную жизнь. Этот взгляд исполнен симпатии, сострадания и надежды. И американское, и советское кино воодушевляются примером Европы, её "неореализмом", её великими драмами маленьких людей.