Литературная Газета 6350 ( № 49 2011)

Обычные люди ведут неспешный разговор о прожитых годах, без патетики и героизма рассказывая о том, что в другом контексте считалось бы подвигом. Русские крестьяне, по сути дела, почти никогда не протестовали, не старались добиться лучшей доли, они просто жили, рожали детей, тяжёлым трудом растили хлеб насущный, которым кормили не только себя и своих близких, но и всю нашу большую страну. Простые крестьянские парни становились солдатами и гибли на полях сражений в бесконечных войнах, которые выпадали на долю России.

Возможно, это свойство человеческой памяти - сглаживать пережитые трудности, рисовать детские годы более светлыми красками, да и вообще приукрашивать прошлое. Но невозможно пройти мимо описаний дореволюционной деревни как мира хоть и не богатого, но довольно гармоничного, с патриархальным бытом, с традициями уважения к труду, к собственности, наживаемой многими поколениями. Для человека, жизнь которого началась значительно позже описываемой эпохи, наверное, будет откровением узнать, что в старой деревне вопреки устоявшемуся благодаря художественной литературе и кинематографу представлению практически отсутствовали пьянство, сквернословие, что уважение к старшим было нормой. Видимо, у русского крестьянина был какой-то своеобразный внутренний "стержень", который надломили последующие события.

Тридцатые годы полностью изменили облик русской деревни. Традиционная православная культура уступила место новой, советской. Народные обычаи активно искоренялись, формировалось негативное отношение к прошлому. В результате прервалась связь между поколениями, молодёжь перестала воспринимать труд на земле как само собой разумеющееся занятие. Если в прежние годы (цитирую) "[?]любовь к земле у всех была - от старых до малых", то коллективизация с корнем вырвала у крестьянина "чувство хозяина", превратив само понятие собственности в ругательство, типа "ишь ты, собственник нашёлся!". Хозяйства стали распадаться, крестьяне уходили в города, сельское население сокращалось, в колхозы стали объединять по нескольку деревень. "Земля, как говорили мужики, остыла, родить не стала".