Литературная Газета 6354 ( № 2 2012)

Сердце временно пришло в порядок, но жизнь в порядок уже прийти не могла. В Переделкине сгорела дача, где она жила[?] В многочисленных фракциях недавно могучего Союза писателей начались скандалы, разгоралась вражда, сведение счётов, сложности в Литфонде, приходилось брать сторону одних против других. Всё это, конечно, подрывало нервы, снова било по сердцу поэтессы. К этому можно прибавить и личные проблемы. Как и всякая женщина, - а тем более талантливая, красивая, страстная, - Казакова искала своё счастье. Но счастья не получалось.

Римма была во многом человеком противоречивым. Например, в середине 90-х годов прошлого века она яростно защищала от нападок одного из кумиров и друзей своей творческой юности - поэта Евгения Евтушенко. А в новом веке сама нелицеприятно критиковала его - и не только приватно, но даже на поминках - по Владимиру Корнилову в зале траурных церемоний Боткинской больницы прошлась в надгробном слове в его адрес. Имени не назвала, но все поняли, а кто-то даже удивился.

Вместе с прозаиком и политологом Игорем Харичевым мы не раз бывали у неё в гостях на улице Чаянова. Совсем недавно я заглядывал в книжную лавку "У кентавра". Дорога вела как раз под окнами Риммы. И мне снова вспомнилось эти очень дружеские посиделки. Почему-то припомнилась на самом видном месте в прихожей её квартиры фотография Габриэля Гарсиа Маркеса, подаренная поэтессе, с автографом гениального писателя.

Казакова не только стихи писать умела - была она прекрасной хозяйкой, умела пожарить картошку и посолить красную рыбу. Готовила вкусно, за столом в её кухне получался хороший разговор. Помню приготовленные ею закуски на огромных плоских белых тарелках. Сама Римма Фёдоровна не отказывала себе в удовольствии выпить пару рюмок водки. На застольях бывали разные люди. Как-то мы встретились в её доме с Таней Кузовлевой, с Кириллом Ковальджи, душевно общались с её сыном прозаиком Егором Радовым.

Казалось бы, совсем недавно она сидела в Малом зале ЦДЛ перед гробом Саши Ткаченко, как-то бесприютно нахохлившись. Рядом стоял Егор. Я подошёл к Римме - было безумно больно провожать Сашу. Неожиданно пришло время провожать в последний путь её саму. Нашу Снежную бабу из поэтической юности. Гроб с телом поэтессы после отпевания в храме на Маросейке выставили для прощания в Большом зале ЦДЛ. В 12 началась панихида.