Литературная Газета 6354 ( № 2 2012)

там, где, как соловьи, надорвались рассветы

и взорвались закаты в глазах-небесах[?]

ШАМИЛЬ И ЦАРЬ

  Абдулле Даганову

Велик Шамиль -

под знаменем Пророка -

когда в глуши  смотрящих в небо скал

адатов древних тёмные пороки

огнём кровавым в душах выжигал.

Упрям Шамиль, уверовавший свято

в свой волчий жребий, как в земную сыть,

когда - на русский -

средством газавата

Аллаха волю стал переводить[?]

Но мудр Шамиль, дошедший до предела,

когда, душой неистовой горя,

смирясь,

Кавказа раненое тело

отдал на милость Белого царя.

Умён и славен царь-"завоеватель"

когда,

чтоб души тяжкие спасти,

имама Шамиля, поняв как брата,

"на покаянье"

в Мекку отпустил.

***

Под бестрепетным лунным прицелом

слышу землю с другого конца.

И ложусь в неестественно белом

на могилу отца-праотца.

Слышу зовы и рая, и ада,

но во тьме не пойму, где какой, -

в небеса с лёгким  шелестом

падаю,

в небо смерти и жизни самой.

И когда человеки лихие -

с пулей-ножичком

тешатся тьмой,

мертвецы,

испокон не чужие,

вырастают стеной крепостной.

Пофамильно,

повзводно,

поротно

мои прадеды-деды идут

с ненаглядными,

с самыми "родными"[?]

И дядьёв молчаливых ведут ведут.

Сердца стук -

словно бубен шамана,

дословесная тёмная речь.

Предки,

смертью прикрывшие раны,

жизнь живую выходят стеречь,

прорастая во мне васильками,

проливаясь водою живой,

и губами шепча, и сердцами:

- Не боися, сынок, мы с тобой.

Крест нательный к губам прижимаю

и о здравии Бога молю.

То ли жизнь мертвецам продлеваю,

то ли смерть приручаю свою.

РУССКИЙ ФЛАГ

Русский флаг, что русское оружье,

как улыбка Ваньки-дурака,

что с лица не сходит,

птицей кружит

вдоль по сердцу - в тучах-облаках.

[?]Оба войска пали над обрывом,

прокричал стервятник вдалеке,

звёзд лучи скрестились над заливом,

ангелы поплыли по реке[?]

Умирает Ванька, но счастливый,

древко сжав в недрогнувшей руке.

СТАНСЫ

Жизнь нас всех воевала,

к земле пригибала

и, связав,

навязала чужую игру.

Мимо пуля летала,

но не доставала,

лишь нырять заставляла

в любую дыру[?]

Пусть не сразу мой рост доходил до оконца,

быть сильнее и выше мне было не лень, -

ведь чем ниже садилось усталое солнце,

тем длиннее была на земле моя тень.

Жажда губ ножевых колотила и била,

имена пропадали в звенящей нови.

Ведь чем больше девчонок меня погубило,

нерастраченной больше становилось любви.

Я был вечно влюблён,

уж такая порода[?]

Но менялась Отчизна,

менялись тела.

И не так было всё у страны, у народа.

И тебя я не знал,

хоть в душе ты жила.

Годы,

словно бродячие псы на дорогах,

под колёса бросались, рыча и визжа[?]

Ну а я от тебя,

как когда-то от многих,

скрыть пытался сжигающий сердце пожар.

Я ведь жил и мужал