Литературная Газета 6364 ( № 12 2012)

И вот грустное, чтобы не сказать, гнусное[?] Одну из офицерских жён в "Робинзоне" играет Светлана Ходченкова. Телеподлянка заключается в том, что сразу после духоподъёмного "Робинзона" идёт и никак не может кончиться низкобюджетный "Краткий курс счастливой жизни", где та же актриса, но в совсем другой роли. Жена офицера превратилась в отвязную офисную разведёнку. Оказалась на Большой земле, в "большом городе", где нет океана, но есть море планктона и секса. Бессмысленного и беспощадного[?] Видимо, чтобы зрители не отвлекались от генеральной линии ТВпартии по дальнейшему растлению молодёжи. Кстати, вы не задумывались о связи кощунства в храмах с многолетним телебеспределом? Волны детских самоубийств с демонстрацией предыдущего (школьного) сериала Гей Гармоники?..

А.К.

Обсудить на форуме

Дар излишней свободы

Дар излишней свободы

ГЕРЦЕН - 200

1-2. В нашем теперешнем межеумочном состоянии мы остро нуждаемся в Герцене. Нам нужен его взгляд на Россию и Европу, и особенно, я полагаю, нам нужен его жизненный опыт. Личность Герцена обозначила поворот в судьбе русской интеллигенции. Поворот от радикализма и "дерзких мечтаний" к самоуглублению и национальному деланию. В лице Герцена интеллигенция впервые преодолевает искушение Революцией. Создатель знаменитого "Колокола", альманахов "Полярная звезда" и "Голоса из России" не захотел играть роль "вождя русской революции". Горячие головы призывали его: "Ударьте в набат", "К топору зовите Русь!". На что Герцен ответил, что он зовёт не к топору, а к метле. Это был поистине исторический выбор, в котором нам сегодня крайне полезно различить истоки и смыслы: силу исторического слуха, величие личности и - широту души. Наверное, прежде всего за это Маркс и Энгельс так ненавидели Герцена, о чём ещё недавно у нас было не принято вспоминать.

В 1869 году, перед самой смертью, Герцен напишет письма "К старому товарищу". Они адресованы в первую очередь Михаилу Бакунину, известному русскому анархисту, который всю жизнь был буквально одержим революционной горячкой. В письмах к нему Александр Иванович отказывается от "старых революционных путей", отказывается от тотального разрушения:

"Медленность, сбивчивость исторического хода нас бесит и душит, она нам невыносима, и многие из нас, изменяя собственному разуму, торопятся и торопят других. Хорошо это или нет? В этом весь вопрос.