Литературная Газета 6365 ( № 13 2012)

В сетке-авоське, которую терпеливо нёс мальчик, покоились две буханки хлеба, белого и чёрного, а также книга, пахнущая ещё не ушедшей типографской краской, запах которой перебивал душистый и ароматный запах вечернего хлеба. Когда мальчику становилось тяжело нести сетку в одной руке, он перекладывал её в другую, перебегая к отцу слева направо, и вновь нёс свою поклажу, держась за твёрдую руку отца, который, глядя сверху на него из-под шляпы, слегка посмеиваясь над мальчиком, иногда спрашивал:

- Не тяжело?

- Нет.

- Может, помочь?

- Нет, не надо, я сам.

И отец вновь погружался в свои мысли, всё ещё находясь под впечатлением этой незабываемой встречи.

У ворот их дома стояла нянька, вглядываясь из-под руки в даль улицы.

- Что, Евдокия Михайловна, заждались нас с сыном? - спросил отец. - А мы с хлебом и с книгой.

- Да я уже к ларьку бегала. Продавщица сказала, что видела нашего кормильца и что он пошёл аж на Толстого. Все уже дома, а его нет и нет, - целуя мальчика, успокоилась нянька.

Жаркое солнце июня опускало свой красный, багровый шар за реку Иртыш, окрашивая его вечные воды волнами заката. И в доме мальчика собралась вся семья - отец и мать, братья и сёстры, няня. И был душистый, вечерний хлеб, белый и чёрный, и была книга писателя, которую отец плавно и певуче уже читал вслух маме, подчёркивая интонацией самые примечательные места. И ждала мальчика карта, что висела над его кроватью, ждала своими странами, морями и океанами.

И мальчик вновь, перескакивая с пятого на десятое, рассказывал родным и близким обо всём, что с ним сегодня произошло. И отец мальчика, вновь улыбаясь, мягким жестом остановил мальчика:

- Мен сені алай йреттім? (как я тебя учил?) уелі сен йден шыты (вначале ты вышел из дома).

- Да, отец, вначале я вышел из дома[?]

* * *

Прошли годы и десятилетия. Мальчик стал поэтом, писателем, издателем. Вышло много книг мальчика. В разных странах и на разных континентах. Он и сам побывал во многих странах, даже в тех, которых он не видел на карте своего далёкого детства.

И когда он получает из типографии очередной том полного собрания сочинений гения казахской словесности, писателя, на встречу с которым повёл мальчика отец, он сквозь свежую типо[?]графскую краску всегда ощущает ничем неистребимый душистый аромат хлеба из далёкого и незабываемого детства.

2009г.

Эй, сын учителя, садись! (каз.).

 Куда направляешься? За хлебом?

 Эй, по-казахски говори. Скажи "рахмет"

Сайгачонок

Сайгачонок

Бахытжан МОМЫШ-улы