Литературная Газета 6366 ( № 14 2012)

В чём же тогда неубедительность русистики в глазах немецкой высшей школы? Что столь невыгодно отличает её от других направлений иностранной филологии в Германии: романистики, англистики, скандинавистики, синологии, в конце концов? Дело в том, что академическая и культурная престижность языка и соответствующей филологической области формируются не только на основе политико-идеологических доминант, но и (в определённой степени) сознательно конструируются научным и культурным сообществом. Даже оставив за скобками "значимое отсутствие" действующей языковой политики в России и за рубежом, мы обнаружим обширные лакуны, которые не позволяют русистике занять равную позицию в ряду других филологических дисциплин.

Здесь в первую очередь следует обратить внимание на тот удручающий факт, что в России за двадцать лет постсоветского развития не сложились структуры внебюджетного финансирования высшей школы, а действующие вне общей структуры единичные разрозненные фонды не в состоянии направлять развитие образовательной политики. Кроме фонда "Русский мир" мы вряд ли сумеем назвать хотя бы ещё два-три российских научно-благотворительных учреждения. Последствия этого факта печальны не только потому, что студенты-русисты, преподаватели и русские исследовательские проекты в Европе не поддерживаются страной, язык которой является предметом их профессиональных интересов. В конце концов существуют немецкие научные общества, поддерживающие "непрофильную" в Германии русскую филологию. Печальнее то, что отсутствие внимания со стороны России невыгодно отличает русистику от других языковедческих дисциплин и в конечном итоге неизбежно компрометирует её в академической среде, препятствуя её упрочению и развитию в Европе.

Не менее заметная лакуна обнаруживается и в сфере международного академического обмена: немецкие студенты отправляются на долгожданную практику в страну изучаемого языка за свой счёт или за счёт Германии. Участие российской стороны в программах обмена, как правило, непропорционально скромное. При изучении других европейских языков такая ситуация немыслима, и, конечно же, эта характерная "деталь" также не может не учитываться при сопоставлении академического потенциала преподаваемых языков. Усугубляется проблема и содержательным отличием российских учебных планов от европейских, которое не сглаживается даже их формальной соотносимостью, установленной в ходе Болонского процесса.