Литературная Газета 6367 ( № 15 2012)

Сказанное выше о чувстве, стоящем выше "гармонии", возникающем в творческом процессе до неё, можно сформулировать иначе: не эстетика, а этика является для художника первичным импульсом, первичным толчком, подвигающим его к созданию произведения. Особенно это характерно для русских мастеров. Не буду обращаться к классикам - о них много написано. Скажу, что изложенные выше соображения мне всегда вспоминаются, когда я сталкиваюсь с творчеством Елены Безбородовой.

При знакомстве с её работами (не утверждаю, что со всеми, но с её, как говорят, мейнстримом) отчётливо ощущаешь, что в отличие от бесчисленных фокусников и штукарей, косящих под "новаторов" и "авангардистов", даже от мастеровитых игроков в "искусство для искусства", для неё наиважнейшим является не только содержание произведения ("что"), но и мотив его создания ("зачем"). Не вдаваясь в подробный анализ её творчества, скажу, что две её главные темы - это тема Христа и вообще христианства и тема воинского подвига.

Причём христианства именно православного, а воинского подвига - жертвенного. Надо ли говорить, что и то и другое - очень русское. И что не декоративно-фольклорным и даже не чисто изобразительным, а именно глубинно-идеологическим началом определяется исконно русский национальный характер творчества Елены Безбородовой.

Говоря об этом же в иных терминах, она сама рассказывает, что её больше всего интересует - как предмет искусства - чувство долга. Тем самым она связывает две упомянутые выше важнейшие темы своих произведений - православную и воинскую. Её Христос идёт в мир исполнить свой долг, осознавая, чем ему придётся за это расплатиться. Её воины идут в бой за други своя, за Родину свою, готовые отдать за это жизнь. Причём, что, как представляется, очень важно, Елену Безбородову с самого начала привлекали высокоидейные, высоконравственные образцы искусства. В частности, открытые для взора всех москвичей две гениальные скульптуры - Минина и Пожарского на Красной площади и Пушкина на Страстной.

Но высокие образцы учили не только идеям, но и тому, что они должны быть воплощены по всем канонам искусства. А наиболее точной формулой представляется такая: художники типа Елены Безбородовой этику эстетикой поверяют. Мне представляется допустимым так видоизменить пушкинскую формулу. А в оправдание собственной смелости позволю себе напомнить, что свою формулу великий поэт применил в рассказе не о русском, а о западноевропейском художнике. Думаю, он вряд ли так написал бы об Андрее Рублёве.