Литературная Газета 6369 ( № 17 2012)

Услышав эту новость, директор театра был настолько ошеломлён, что раза три порывался встать со своего кресла, но не мог. Только сидел и рассеянно поглаживал белую, будто посеребрённую голову без единой выбивающейся пряди.

Задумаешься[?]

Да тут ещё главный режиссёр - каланча с птичьим носом - вдобавок ко всему орёт над ухом: "Гениально!.."

Он всегда блажит: "Гениально!"

Особенно когда ставит сам.

- О блаженный, чему ты так рад? Это же тяжёлый спектакль, который никогда здесь и в помине не ставился. Где для него костюмы? А декорации подобающие? Откуда взять?..

- Ничего, подберёте! Это вам не бублики печь - задание министерства! Орденом собираются награ[?]дить! - возбуждался главный режиссёр, расстег[?]нув пуговицы своего ярко-красного пиджака и по обыкновению становясь в ту высокую позу, с которой потом его непросто опускать на землю.

- Ой, да ну тебя! - отмахивался в сердцах директор театра, машинально хватая, а затем бросая на место телефонную трубку.

- А есть ли у нас на эту роль подходящие фигуры?

- Да эти Агафьи Тихоновны, Подколёсины и Яичницы ходят толпами[?] Ещё те фигуры!..

Директор театра, пригладив ладонью голову, привёл следующий, не дававший ему покоя довод.

- Агафья Тихоновна в главной роли одна. То есть я хотел сказать, что эту роль должна исполнять только одна актриса. Орден, как известно, тоже в одном экземпляре. Вот в чём и вся заковырка! Теперь женщины, и без того прожужжавшие все уши, что превратились в серых мышек из-за отсутствия ролей, просто съедят друг дружку. Почему же тебя не должна волновать эта сторона? Постой, в каком возрасте эта самая Агафья, выбирающая себе жениха?

- Где-то под тридцать[?]

- У-ух! - выдохнул директор театра, будто навьючив на себя весь груз печалей и капризов старых дев. - Допустим, что главная роль достанется одной из молоденьких актрис. И она потом нацепит себе на грудь орден и будет им щеголять. А как, ты думаешь, на это посмотрят её старшие товарищи, точнее, подруги по цеху, которые отдали всю свою жизнь, всю без остатка молодость этой сцене? Признают ли они её, простят ли? Смирятся ли?

- Честь нам одна и орден один! - пытался урезонить его главный режиссёр, приподняв свой птичий нос и приосанившись.

- Да они мужиком могут поделиться, но орденом - ни за что! Все ходят на пределе терпения, разбившись на две-три враждующие группировки[?] Скажи уж лучше: попали мы с тобой под перекрёстный огонь!

- Пусть делают что хотят.

- Слушай, а что, если мы эту роль отдадим достаточно опытной и привлекательной Кызтуган?