Литературная Газета 6369 ( № 17 2012)

Каждый входил в предписанный ему образ: народный Арон Арысович стал Подколёсиным, актёр с округлой плешиной на самой макушке размером в детскую ладонь - Яичницей, а лицедей со встопорщенными и лезущими в рот усами - Жевакиным. Игравший прописных богатырей далёкой старины смуглый и плотный здоровяк преобразился в Анучкина и ходил понурый, обделённый. Остальные же довольствовались эпизодическими ролями.

Когда же тексты были вызубрены и наступил этап сценического воплощения, куда-то улетучилось и спокойствие главного режиссёра. Сложив втрое свой гренадерский рост, он сидел в полумраке зрительного зала и не сводил глаз с происходящего на подмостках. Но разве артисты дадут посидеть спокойно?!

В первом же действии Кызтуган в роли сводницы Фёклы, вместо того чтобы проворно шмыгать по закоулкам и обивать пороги домов в поисках жениха для купеческой дочки, манерничает и жеманится, будто пытаясь показать своё превосходство. Словно сама не сводня, а - девица на выданье. Разве можно на такое спокойно смотреть?! Приглашённый же на смотрины невесты ленивый и флегматичный Подколёсин в исполнении Арона Арысовича семенит походкой мелкого лавочника и заискивающе расшаркивается. Это же форменное издевательство над образом!

- Одни болваны! Кровь мою сосёте по каплям! Чтобы после спектакля глаза мои вас больше не видели! - кричал, срываясь на фальцет, обычно нежно ворковавший главный режиссёр. И акустика просторного зала вторила ему вослед:

- Пусть вас покарает грозный дух Николая Гоголя!

И при каждом громком крике главного режиссёра открывалась дверь кабинета директора театра, и ехидно показывалась белая, будто посеребрённая голова.

Но самые большие причуды ждали в конце первого акта. В дом Агафьи Тихоновны, опережая всех, едва отдышавшись от быстрой ходьбы, явился Яичница. И, чуть ли не с порога пытаясь сделать предложение богатой невесте, заговорил:

- Неприятнее всего, когда в такую погоду сидишь один. Женатому человеку совсем другое дело - не скучно[?]

Продекламировав эти слова, актёр с округлой плешиной на самой макушке размером в детскую ладонь галантно предстал перед глазами Гали в роли Агафьи. И тут Галя, доселе легко исполнявшая роль засидевшейся девы, вдруг вспомнила, что именно этот эпизод произошёл и в её собственной жизни.