Литературная Газета 6369 ( № 17 2012)

Надо сказать, мастер парадоксов Пётр Фоменко, зная истинную цену "террариуму единомышленников", весьма умело подобрал ключи к изнаночной стороне театрального братства, готового заложить каждого ради главной роли. Как, впрочем, в любой области нашего инновационного хозяйства. Здесь всё доведено до механического однообразия: дежурная улыбка на застывшем лице с колючими глазами; дружеское похлопывание по плечу - мол, держись, старик, пробьёмся; ну и, конечно, удачные обмороки стареющих актрис, ни под какими пытками не открывающими, сколько им лет. В воздухе витают узаконенное равнодушие, притворное жизнелюбие и липкий страх перед невидимым кукловодом, дёргающим за ниточки.

Вечный страх, словно чума, поражает всех обитателей дома Ивана Васильевича, бывшего золотопромышленника, изменившего с театром и отдавшего всю свою собственность в руки экспроприаторов, благодаря Господа Бога, что остался жив. Именно сюда по зашифрованному коду проникает измученный Максудов в надежде, что его "Чёрный снег" понравится основоположнику психологического реализма и жизнь наконец обретёт смысл. Но[?] человек предполагает, а Бог располагает[?] Каково же было его изумление, когда вместо величественного старца с пышной шевелюрой он увидел говорящую мумию с покровительственной улыбкой и вставными челюстями. Максим Литовченко настолько перевоплотился в мудрого "кощея" и "вошёл в образ", что ни один мускул не дрогнул на его лице, пардон "маске", в то время как весь зал умирал от смеха. Создавалось такое впечатление, что Максудов попал в тридевятое ледяное царство и его тоже хотят превратить в ледяную статую или будут пытать. Так как тётушка Ивана Васильевича, похожая на дрессированную сороку, в феерическом исполнении Людмилы Максаковой заподозрила в нём шпиона, лазутчика с вражеской стороны, цель которого - выкрасть зерно знаменитой системы. Это был настоящий сюрреализм, грандиозный комический дивертисмент, поскольку начиная с театральных капустников Фоменко по-прежнему увлекается пародиями, именно они дают озорное и лёгкое дыхание его спектаклям.