Литературная Газета 6375 ( № 23 2012)

Существует убеждение, что приверженность христианству делает человека нравственным. Я знаю одну пожилую женщину, у которой постоянно вымогает деньги её бывший муж. То он заболел, то его обокрали, то у него взяли в долг и не вернули[?] Она знает, что он ей врёт, но деньги даёт. Ситуация, увы, довольно заурядная. Но есть одно обстоятельство, которое придаёт ей краски: одна из комнат в квартире бывшего мужа превращена в подобие домовой церкви. Целая стена от пола до потолка увешана иконами. Каждый день этот человек помногу молится, каждый день беседует с батюшкой в церкви. Всё это совершенно не препятствует ему продолжать вымогательства.

Женщина работала бухгалтером. При этом тоже отличалась набожностью, посещала церковь и почти все отпуска проводила в паломнических поездках. В один прекрасный день она оформила бухгалтерский документ, по которому сняла в кассе крупную сумму денег, после чего благополучно скрылась. Кассира, выдавшего деньги, уволили.

Примеры можно приводить и дальше. В то же время вокруг много людей, которые церковь не посещают и вообще не очень тверды в своей вере, но при этом почему-то пожилых женщин не обворовывают и кассы не грабят. Это наводит на мысль о том, что религиозность и нравственность между собой никак не связаны. По крайней мере не стоит абсолютизировать зависимость одного от другого.

Более того. Архимандрит Тихон в той же книге "Несвятые святые" рассказывает детективную историю об уголовнике, который выдавал себя за монаха-отшельника. Под влиянием православной среды этот человек раскаялся, явился с повинной, отбыл срок, а впоследствии даже сделался священником. Однако финал истории трагичен: "В 2001году мы прочитали в газетах, что иеромонах Владимир[?] был тесно связан с местной преступной, разгульной, совершенно невозможной для монаха компанией, найден зверски убитым в своём доме". Не говорит ли это о том, что исправить человека, лишённого нравственного чувства, вообще невозможно?